Но что они могли сделать, будь их даже семь тысяч, непрофессиональных бойцов-ополченцев, с «кинжалами наголо» кидавшихся против картечи 14 пушек, гранат и цепей регулярной армии солдат с ружьями и штыками? Следует добавить ещё и то, что и в этом неравном бою чеченцы были верны себе и не нарушали кодекса горской чести: не разили врага острием кинжала в спину, не стреляли из под тишка. Вспомнился яркий пример тому, как чеченец, имея возможность убить одного из двоих, выстрелил не в Лермонтова, оказавшегося к нему спиной, а в его приятеля декабриста В.А Лихарева, который, кстати, захоронен тут же на левом берегу реки Валерик, с остальными русскими солдатами, погибшими в бою.
И с грустью тайной и сердечной
Я думал: жалкий человек,
Чего он хочет… небо ясно,
Под небом места много всем.
Но беспрестанно и напрасно
Один враждует он – зачем…
Лермонтов вспомнил другое своё стихотворение – «Валерик»:
«Ура!» – и смолкло. «Вон кинжалы
В приклады!» – и пошла резня.
И два часа в струях потока
Бой длился. Резались жестоко,
Как звери, молча, с грудью грудь,
Ручей телами запрудили…
Теперь ему были доступны все материалы по этому периоду. Он нашёл о себе высказывание Руфина Ивановича Дорохова, который вспоминал: «Вообще говоря, начальство нашего края хорошо ведёт себя с молодежью, попадающей на Кавказ за какую-нибудь историю, и даже снисходительно обращается с виновными более важными.
Лермонтова берегли по возможности и давали ему отличиться. Стоило попроситься куда, и его желание исполнялось, – но ни несправедливости, ни обиды другим через это не делалось».
В донесении о Валерикском сражении генерал Галафеев отмечает храбрость, проявленную молодым Лермонтовым: «Он переносил все мои приказания войскам в самом пылу сражения, в лесистом месте, что заслуживает особенного внимания, ибо каждый куст, каждое дерево угрожали всякому внезапной смертью».
Общеизвестная фраза Мамацева (в передаче Потто) о Лермонтове: «Он никогда не подчинялся никакому режиму», – представляется бессмысленной в значении упрёка, но хорошо показывает недоумение армейского артиллерийского поручика, особенно наглядное в случае с восприятием Мамацевым тактической специфики лермонтовского отряда: в бою при Валерике «блуждающее» положение Лермонтова было следствием исполнения существенных обязанностей, умело возложенных на поэта генералом Галафеевым.
Барон Лев Васильевич Россильон, представитель Генерального штаба в отряде Галафеева, квартирмейстер 20-й пехотной дивизии вспоминал: «Гарцевал Лермонтов на белом, как снег коне, на котором, молодецки заломив