благоприятно и, в частности, происходит идентификация с идеальной грудью, ребенок становится более терпимым к влечению к смерти и все реже прибегает к расщеплению и проекции, тем самым снижая остроту шизоидных чувств и содействуя интеграции Эго. Хорошие и плохие аспекты объектов начинают интегрироваться, и ребенок воспринимает мать и как источник, и как реципиента плохих и хороших чувств. Примерно в трехмесячном возрасте ребенок переходит на депрессивную позицию (Klein 1935, 1946, 1952а, 1932b). Теперь его больше всего беспокоит страх, что он разрушил или повредил объект своей любви, и он стремится интроецировать мать орально, то есть интернализировать ее, чтобы таким способом защитить ее от своей деструктивности. Однако оральное всемогущество ведет к страху того, что хороший внешний и внутренний объекты каким-то образом окажутся поглощены и уничтожены, и поэтому даже попытки сохранить объект воспринимаются как деструктивные. В фантазии мертвая, поглощенная, расчлененная на части мать находится внутри ребенка. Данную фазу характеризуют чувства потери и безнадежности, то есть депрессивные чувства. Однако эта депрессия содействует развитию, мобилизуя развитие Супер-Эго и эдипова комплекса. Под влиянием страха преследования и депрессивной тревоги и у мальчиков, и у девочек на пике орально-садистской фазы (в возрасте около восьми или девяти месяцев) происходит поворот от матери и ее груди к пенису отца как новому объекту орального желания (Klein, 1928). Вначале эдиповы желания фокусируются на фантазиях лишения матери пениса, телесного содержимого и детей. В конечном счете по мере консолидации Супер-Эго они попадают под влияние важных репаративных тенденций депрессивной позиции, и, мать, таким образом, восстанавливается в фантазии (Klein, 1940).
В этом кратком изложении невозможно в полной мере оценить идеи Кляйн, но оно демонстрирует некоторые основные разногласия между ее теорией и нашими представлениями. Теория Кляйн является скорее топографической, нежели основанной на более поздней структурной модели Фрейда, поэтому ее понятия не имеют отношения к функционированию Эго, как мы его себе представляем. Например, Эго в понимании Кляйн – это, скорее, самость, не обладающая ни одной из функций саморегуляции, представленных Фрейдом в его структурной модели. Далее фантазия, согласно Кляйн, представляет собой конкретное выражение влечения, а не компромисс между импульсами и защитами, возникающими благодаря функционированию Эго по мере того, как принимается в расчет реальность. Отстаиваемая Кляйн идея, что способность к фантазии доступна ребенку с рождения, не подтверждается данными когнитивной психологии и наук, занимающихся изучением нервной деятельности. Согласно Кляйн, тревога оказывает травматическое воздействие, постоянно угрожая сокрушить Эго; она не выполняет сигнальной функции, как полагал Фрейд в своей структурной теории страха (1926). Хотя Кляйн описала множество защитных механизмов, для сохранения внутренней гармонии, по ее мнению, гораздо важнее преобладание «хорошего» опыта
