Обычно конференции по политической философии бессмысленны, потому что люди сообща не думают, они сообща спорят и валяют дурака. Это борьба не за истину, а борьба за признание того, кто говорит. Это неинтересно. Как любил повторять Мераб Мамардашвили: «Философия – это одинокое дело». И когда ты ее манифестируешь, ты уже делаешь первый шаг к будущей борьбе за твое право заниматься ею одиноко.
Следующий пункт – субъект, о котором мы немного говорили на предыдущей лекции. Первое, что нам следует знать: субъект политической рефлексии, по определению, простите за плеоназм, неопределенен. Это могу быть я, это можете быть
вы, это может быть русский народ или новозеландский – это случай определяет субъекта политической рефлексии. Субъект определяется случаем попадания одного человека или группы людей в определенные, по Гуссерлю интерсубъективные, обстоятельства, которые как-то примерно определяют субъекта. А чтобы понять это, надо – не хочу огорчать вас, дамы и господа – читать не Шпенглера, не Гегеля, а надо читать историю, конкретную историю конкретных стран в конкретные эпохи. И иногда вы придете к каким-то, с точки зрения нашего опыта, нашего недостаточно четко себя отрефлектировавшего мышления, к каким-то оценкам, которые могут показаться парадоксальными.
ВОПРОС: Как народ может быть субъектом политической рефлексии?
Я уже это сказал – все начинается со слова. Наполеон сказал своему министру Вольнею: «Мой народ хочет добрую старую религию. Я верну ее народу» – вот вам народ. Вы поймите, так уже сказано: мой народ. Он уже сделан субъектом рефлексии тем, кто произнес эту безумную фразу. Это не имеет никакого значения, какая фраза – правильная или неправильная. А почему вы, кстати, думаете, что торговый банк «Джи Пи Морган» может быть субъектом политической рефлексии, или римский папа, или ватиканский синод?
Я ведь поэтому и начал с того, что в принципе субъект политической рефлексии всегда неопределенен, во-первых, и фрагментарен, во-вторых. Он и должен быть неопределенен. Им может быть что угодно. Что касается объекта, то этим объектом будет то, о чем вы думаете в терминах политической рефлексии. О революции, о войне, о цене мяса на рынке – неважно. Но этот объект, будучи включенным в политическую рефлексию, уже становится политическим. В одной из блестящих работ Маркса «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» были лозунги – вы думаете, это смешно! – «Vive Napoleon!», «Vive le saucisson!» («Да здравствует Наполеон!», «Да здравствует колбаса!»). О колбасе думали! Как