– И с этим я соглашусь. Вот только любопытно, как ты это понял по всего-то одному разговору с ним.
– Я это понял бы и по одному взгляду на него. Дело в глазах. Он – вампир, – бросил Рорк, остановив машину.
Ева раскрыла рот. Собраться с мыслями и оформить их в слова она смогла, только когда уже вышла из машины и подошла к Рорку, чтобы посмотреть ему прямо в глаза.
– Что ты сейчас сказал?
– Я сказал то, что хотел сказать. Люди такого типа высасывают жизнь из других, делают это ради сиюминутного удовольствия, прямо как вампиры в книжках. Он, Ева дорогая, как и они, – бездушный монстр.
«Как и мой отец, – вновь повторила она про себя. – Да, Рорк тоже это понял. Он все понял».
Она распознала монстра, в этом не было ничего ни странного, ни пугающего. Она просто поняла, какого зверя ей предстоит затравить.
Войдя в дом, Ева стянула с себя жакет и походя ткнула пальцем в Соммерсета. Дворецкий Рорка, как и всегда одетый строго, словно собирался на похороны, учтиво ждал в холле.
– Вот именно так я всегда и представляла себе вампира: бледный, тощий, мрачный и безжизненный.
Она демонстративно бросила жакет на столбик перил и начала подниматься на второй этаж.
– Не желаете ли сегодня поужинать в столовой, как все нормальные люди? – поинтересовался Соммерсет.
– Работа ждет. Кстати, на твоем месте я бы о нормальных людях вообще не заикалась.
– Мы что-нибудь перекусим у себя, – поспешил добавить Рорк.
Он как ни в чем не бывало вошел вслед за Евой в ее кабинет, а войдя, прижал ее к стене.
– Пожалуй, начну с аперитива, – прошептал он и с силой впился губами в ее губы.
Кровь в ее венах мгновенно закипела. Теряя голову, Ева чувствовала, что еще немного, и от возбуждающего, почти животного неистовства, с которым Рорк терзал ее губы, мозги у нее расплавятся и потекут. Она из последних сил обвила его бедра ногами, но его умелые руки все равно быстрыми движениями скользили по ее телу, доставляя ей сладостные мучения.
Ева жадно глотнула воздух и отдалась этому буйному, дикому наслаждению. Отдалась ему.
Она всегда отдавала. Он знал: сколько бы ему ни было нужно, она всегда рада была ему это отдать, получить, ответить на его бездонное, безудержное желание своим. Ее губы лихорадочно отвечали на его поцелуи. Когда он стянул с нее рубашку, у нее вырвался глубокий стон, а он уже прильнул, лаская губами и зубами, к ее жаркой, трепещущей плоти.
Вкусив ее, он почувствовал, как в нем вздымается новая гигантская волна желания.
Она нетерпеливо рвала ремень на его брюках, а он отвечал ей таким же нетерпением. Освободившись от того, что их разделяло, она страстно припала к нему, плоть к плоти.
Он заглянул в ее глаза, в них отражалась ночь, и когда он вошел в нее, на какой-то ослепительный миг весь свет для нее, казалось, померк.
В своей страсти она не отставала, в дикой скачке