– Да-да, расскажи нам про мальчишек! – девчонки жадно сгрудились вокруг Тайрымы.
– Еще как были! Все золотом расшитые, серебром распестренные, а уж воспитаны-то как! Вот, глядите! – Она запустила полненькие пальцы за глубокий вырез своего изукрашенного южным лазуритом придворного платья (надела, чтоб показать девчонкам, да так и не стала снимать!) и вытащила оттуда тоненький берестяной свиток. – Один мне даже стихи написал! – засмущалась Тайрыма, протягивая свиток Дарпек.
– О-о-х! – стараясь не дышать, верная подружка почтительно развернула бересту, откашлялась и трепещущим голосом прочла: – О прекрасная Тайрыма с восьмисаженными косами!
Довольная Тайрыма огладила свои черные с проблесками синевы косички.
– О Тайрыма, – слегка подвывая, продолжала читать Дарпек, —
Которую до сих пор
Укрывали в собольи меха,
Одевали в рысьи меха,
Чтобы пыль не пристала к ней,
Чтобы от солнца не почернела она!
Вся ты в мехах дорогих одежд! —
восторженно закончила Дарпек под общий восхищенный вздох и торжествующе покосилась на Аякчан. – Вот! Слыхала?
– Разве я говорила когда-нибудь, что у Тайрымы плохая шуба? – отрываясь от свитка, искренне удивилась Аякчан.
– Ну, хватит! – Неуклюже подобрав подол своего роскошного платья, Тайрыма соскочила с койки и воинственно уперла руки в округлые бока. – Я вам не какая-нибудь! Я – дочь рода Буллет, у моего отца тысяча стад, сотня торговых лавок и дом в столице, а моя тетка Метаткар – в Королевском Совете! И не смеет всякая безродная, что учится при Храме из милости…
– Я хотя бы учусь, – лениво перебила ее Аякчан, – а не упрашиваю родичей, чтоб они выдавали меня за лучшую ученицу!
– Ах, учишься! – со змеиной ласковостью прошипела Тайрыма. – Освещение для города считаешь? Напрасно стараешься! Большие города – для дочек больших родов, которые за обучение платят, а тебе их не видать, как девятых небес! Таких, как ты, Храм после учебы куда-нибудь на край Средней земли отправляет – тюленей по тундре гонять! Вернешься к привычной жизни!
– Тюлени по тундре не ходят – у них ног нет! А у тебя – мозгов! – сквозь зубы процедила Аякчан, и на ладони у нее начал наливаться угрожающей синевой шар Голубого огня.
Тайрыма пригнулась, и на ее хищно изогнутых пальцах тоже вспыхнуло Пламя. Остальные девчонки с визгом порскнули к стенам спальни, и только маленькая Юлтэк, примиряюще выставив ладони, вскричала:
– Не надо, девочки! Вас накажут!
Снизу донесся гулкий звон медного била.
– Ой, звонок! – радостно вскрикнула Юлтэк. – Бежим скорее! – она сунула Аякчан в руки ее свитки и чашу для Огня. Подпихивая подругу в спину, Юлтэк вытолкала ее за дверь общей спальни.
Девчонки побежали через широкий ледяной