Она же как раз и ехала к Ольге Васильевне с намерением поговорить о том, что ее тревожит.
– Сейчас, мамуля, я только Андрюше звякну, что я доехала, а то он, как всегда, напридумывал себе кошмаров.
– Я сама позвоню, иди вымой руки и садись за стол.
Ну конечно, мама собирается в одиннадцать вечера кормить ее ужином. Хотя ничего странного и страшного в этом не было, Элеонора о фигуре не беспокоилась, наоборот, любила вкусно покушать и позволяла себе абсолютно все без ограничений: ни на весе, ни на самочувствии это никак не сказывалось. Если судьба ее чем-то и обделила, то уж на природу Аля пожаловаться ну никак не могла.
– Ты знаешь, мам, о чем я подумала…
– О чем?
Нет, не так просто завести этот разговор, как ей представлялось.
Аля почему-то была уверена, что приедет к матери и прямо с ходу все ей объяснит, а вот теперь оказалось, что и слов нужных не подобрать.
– Вы с папой всегда внушали нам, что жить надо по английской пословице, то есть так, чтобы не страшно было подарить своего попугая самой большой сплетнице города. Я понимаю, папа служил в разведке, и для него очень важно было, чтобы никто и ничем не мог вас шантажировать. Вы сами так жили и нас с Андрюшкой такими вырастили. А теперь вдруг я задумалась…
– Над чем, Эленька?
Да что ж такое, вот как до самого главного доходит, так словно язык немеет, не поворачивается, не может вслух произнести то, что с некоторых пор живет тихими мыслями в голове.
– Над тем, действительно ли это правильно для всех случаев жизни. Мам, ты только не обижайся, дай мне договорить. Когда вы взяли Андрюшу, вы ни от кого не скрывали, что он приемный. Он ведь был уже достаточно большой, чтобы помнить свою настоящую мать, ему три года было. Другое дело, что через месяц он бы ее забыл, но вы с папой всегда расставляли все по своим местам, и Андрюшка всю жизнь знал, что у него где-то есть родная мама и есть новая семья. Вы сумели вырастить его в убеждении, что это не плохо и не стыдно, и он тоже потом никогда не скрывал, что его вырастили приемные родители. Разглашением тайны усыновления вас шантажировать было невозможно. И когда Андрей вырос, он точно так же построил свою семью. Динке никогда не внушали, что он ее родной отец, все знали и ни от кого не скрывали, что Вера родила ее от другого мужчины, с которым была близка до того, как познакомилась с Андрюшей. В этом смысле ни в нашей, ни в его семье никогда не было лжи, и я, скажу тебе честно, всегда этим гордилась.
– Мы с папой тоже, – негромко вставила Ольга Васильевна. – Но ты не поняла самого главного, Эленька. Про шантаж – это все правильно, папа при его профессии не мог допустить даже возможности подобных неприятностей. Но есть и другое. Мы вырастили вас с Андрюшей в убеждении, что одни люди любят других не за кровное родство, а за душевные качества или по другим каким-то причинам. Вернее, не так… Даже не знаю, как тебе объяснить… Конечно, если с человеком тебя связывает кровное родство, то ты чаще всего его любишь, но ведь это совсем не обязательно, верно?
– Верно.
– И