Пастор (решительно). Разрешите мне откланяться!
Мюнхгаузен (взял Пастора под руку, заглянул в глаза). Послушайте, пастор, люди, которые посоветовали мне к вам обратиться, говорили о вас как об умном и образованном священнике. Вы не можете не понимать, что из-за этих дурацких условностей страдают два хороших человека. Церковь должна благословлять любовь!
Пастор. Законную!
Мюнхгаузен. Всякая любовь законна, если это любовь!
Пастор. Позвольте с этим не согласиться!
Марта (Пастору). Что же вы нам посоветуете?
Пастор. Что я могу посоветовать, сударыня?.. Живите как живете, но по людским и церковным законам женой барона будет считаться та жена, которой нет!
Мюнхгаузен. Бред какой-то!.. Итак, вы, служитель церкви, предлагаете нам жить во лжи?!
Пастор (усмехнувшись). Странно, что вас это пугает… Мне казалось, ложь – ваша стихия!
Мюнхгаузен. Я всегда говорю только правду…
Пастор (в гневе). Перестаньте, барон!.. Хватит валять дурака! Вы погрязли во вранье, вы купаетесь в нем как в луже… Это грех!.. Я читал на досуге вашу книжку… О боже! Что за чушь вы там насочиняли!
Мюнхгаузен. Я читал вашу – она не лучше.
Пастор. Какую?
Мюнхгаузен. Библию. Там тоже много сомнительных вещей… Сотворение Евы из ребра… Ноев ковчег…
Пастор. Эти чудеса сотворил Бог!!!
Мюнхгаузен. А чем я хуже? Бог, как известно, создал человека по своему образу и подобию.
Пастор. Не всех!!!
Мюнхгаузен. Вижу. Создавая вас, он, очевидно, отвлекся от первоисточника.
Пастор (взбешен). Вы… Вы!.. Чудовище! Проклинаю вас! И ничему не верю… Слышите?! Ничему!.. Все это – (жест) ложь! И ваши книги, и ваши утки, и эти рога, и головы – все обман! Ничего не было! Слышите?.. Все – вранье!..
Мюнхгаузен внимательно смотрит на Пастора, потом молча берет с полки молоток, начинает вбивать в стену гвоздь.
Марта. Не надо, Карл!
Мюнхгаузен. Нет-нет… Здесь я повешу его голову, иначе мне опять не поверят!..
Пастор. Всего доброго, сударыня! Благодарю за гостеприимство!
Пастор поспешно выбегает. Марта подходит к клавесину, опускает голову. Мюнхгаузен становится рядом, начинает одним пальцем наигрывать какой-то веселый мотив. Марта плачет.
Мюнхгаузен. А вот это глупо! Дарить слезы каждому пастору слишком расточительно.
Марта. Это четвертый, Карл…
Мюнхгаузен. Позовем пятого, шестого… двадцатого.
Марта. Двадцатый уже приедет на мои похороны. Нас никогда не обвенчают.
Мюнхгаузен. Неужели это для тебя так важно?!
Марта. Не для меня… Но есть люди, Карл. Они шепчутся за моей спиной, они тычут пальцем: «Вон пошла содержанка этого сумасшедшего барона!» Наш священник сказал, что больше не пустит меня в кирху.
Мюнхгаузен. Подлец! За это Бог не пустит его в рай! Ему же хуже!
Марта.