К смерти Маркел относился по-разному. Одно дело – плохая смерть. Гибель отца, медленное угасание матери, убийство на вызове доктора Сальникова, институтского однокашника. Совсем другое дело – смерть хорошая, радостная, это и не смерть вовсе, а серенада, песня освобожденной души.
Впервые Маркел получил удовольствие от чужой кончины на пятом курсе, когда во время операции на желчном пузыре пациентка внезапно скончалась прямо на столе. Забилась в конвульсиях, издала неясный горловой стон (более членораздельным звукам мешала трубка, вставленная в трахею), обмочилась и ушла в мир иной.
За какие-то две минуты студент Дисов совершенно неожиданно для себя испытал небывалое доселе возбуждение и столь же небывалую по силе разрядку.
– Тебе плохо? – участливо поинтересовался кто-то из одногруппников, обернувшись на стон Маркела.
– Живот схватило, – прошептал Маркел и медленно, изо всех сил стараясь удержать ускользающее равновесие, направился к выходу из операционной.
– Чтоб я еще раз взял кого-нибудь на операцию в понедельник! – заорал доцент Абашкин, потрясая в воздухе одетыми в перчатки кулаками. – Черт бы их всех побрал! У-у-у!
Продолжения Маркел уже не слышал. Заперся в туалете и минут пять умывался холодной водой, чтобы прийти в себя. Трусы пришлось выбросить (они промокли настолько, будто в воду упали) и надеть «форменные» хирургические штаны прямо на голое тело. Произошедшее списал на полуторамесячное воздержание и пообещал себе прямо сегодня вечером положить ему конец. Так и сделал. Однако тиская руками обвислые груди очередной безымянной медсестры, охочей до молодого мужского тела, Маркел все вспоминал и вспоминал, как дергалась на столе пациентка с разрезанным чревом (по каким-то показаниям операция была полостной, с разрезом «от бока до бока», а не лапароскопической), пытаясь освободиться от стягивающих ее ремней.
Довспоминался настолько, что довел себя до разрядки в самом начале процесса.
– Учись контролировать себя, – посоветовала разочарованная партнерша, отталкивая от себя Маркела. – А лучше сходи на прижигания.
– Прижигания чего? – пролепетал покрасневший Маркел.
– Семенного бугорка, – снисходительно объяснила медсестра. – Ты же на доктора учишься – должен знать. Эх…
В этом «эх…» было столько презрения, что Маркела передернуло словно от удара током.
– А ты плохо пахнешь и разъелась как свинья, – огрызнулся он. – Весь живот в складках.
– То-то ты только дотронулся и сразу кончил! – парировала медсестра.
Натянув на себя халат, она из любовницы превратилась в официальное лицо.
– Давай вали отсюда! – Грубый тон совсем