Весна. Две армии по краям огромного поля. И два командира. Он – темноволосый, гладковыбритый равнодушный мужчина, и она – хранительница безумного пламени в очах и повелительница алых демонов.
Поздняя осень, скрипит под ногами выпавший ночью снег. У покосившегося колодца в земле торчит пульсирующее холодом копье, а рядом с ним стоит на коленях муж Ланы, и из его рассеченных запястий капают алые капли. Каждая из них сотрясает землю, ветер рвет верхушки деревьев, пытается содрать с человека плащ, а из снега и льда медленно вырастают те, кого впоследствии назовут Мерзлыми. В то же время, где-то далеко посреди глухого болота из-под земли лезут огромные, покрытые гнилым мхом твари и собираются вокруг своей хозяйки.
Мрак, вспышка, и перед глазами паладина снова возник темный зал и стоящий посередине зала Шаман.
– Вот так, – сипло хмыкнул тот и выдернул ледяной тотем из пола. Ладомар вдруг понял, что все это время стоял на ногах, и в тот же миг колени воина подогнулись.
– Ну или, в крайнем случае, так, – себе под нос добавил Шаман, глядя на беспамятных гостей.
Глава пятая
– Обед, – в камеру влетела миска с горячей похлебкой. Огромный стражник сквозь зубы выругался, в сердцах ударил древком алебарды о каменный пол и произнес:
– Прости, дружище, споткнулся. Ты тут не продрог еще?
Ладомар молча взял миску и, обжигаясь, выудил из нее парящий кусок вареного мяса.
– Если вдруг холодно будет, ты мне сообщи, – доверительно проговорил бугай. Паладин даже вида не показал, что удивлен такому отношению. В темницах, как ему казалось, с пленниками должны обходиться иначе.
– Не стесняйся, главное, хорошо? – здоровяк не унимался, стоял у решетки, смотрел на пленного южанина и нервно покусывал губы. Ладомар прожевал кусок мяса, отметил невероятный вкус специй, и снова запустил руку в миску. В местных тюрьмах и кормежка на уровне. Может, стоит убить кого-нибудь, чтобы навсегда тут с комфортом поселиться?
– Молчаливый ты какой! – стражник, наконец, отошел от камеры. Слушая его удаляющиеся шаги, Ладомар размышлял над тем, что показал ему Шаман. По правде говоря, паладин чувствовал себя обманутым. Всю жизнь пронести над собой знамя веры, быть верным ратником Небесного Горна, и, наконец, узнать, что его дар – всего лишь болезнь, которая убивает людей из другого рода. Воистину, от ума все беды. В учении свет, но в неведенье счастье. За такой «подарок» Ладомар возненавидел Мерзлого.
Сердце подсказывало паладину, что Шаман не врал. Что те образы – это окна в прошлое. Что не было Халда и Усмия, как великих Богов. Впрочем, паладину Небесного Горна (как и другим воителям его веры) такие детали были малоинтересны. Он всегда поклонялся божеству, давшему изначальную жизнь. Но как же… странно?…