Завтра, сказал он себе. Больше ни одной ночевки… Завтра он увидит отца. Завтра вечером… Уже завтра.
Неслышно подошел трактирщик – справиться, а не нужна ли юноше комната на ночь. Луар выложил названную трактирщиком сумму – и тут только заметил, что кошелек опустел, только побрякивали на дне две медные монетки. Ничего, сказал себе Луар. Завтра…
Трактирщик поклонился; Луар спрятал кошелек и устало опустил голову на руки. Спать… Интересно, а если то, что приснилось в ту ночь, было правдой, то почему он так равнодушен? Такая малость после всего, что с ним случилась… первая ночь, проведенная с женщиной… Но ведь так не должно быть. Может быть, он, Луар, не такой, как прочие мужчины?
В другое время подобная мысль повергла бы его в ужас – теперь же он просто смотрел, как трется о ноги посетителей облезлая рыжая кошка, и устало думал, что вот сейчас подняться на второй этаж и спать, спать…
– Парень!
Он вздрогнул. Прямо перед ним сидела старуха с раздвоенным подбородком.
– Парень… Что ж ты… Он же с тебя вдвое содрал!
Луар смотрел, не понимая.
– Вдвое больше содрал против обычного… Тайша, трактирщик… Обманул тебя, как маленького, а ты и не пикнул…
Луар качнул головой и попробовал улыбнуться. Старухины слова казались ему далекими, как луна, и обращенными к кому-то другому.
– Эх… – старуха сморщилась, будто сожалея. окинула Луара внимательным, сочувственным взглядом. Огляделась. Прошипела сквозь зубы:
– Ты… Бородатых видишь? Они тебя… приметили. Сладкая добыча парень, один, одежонка хорошая, и заплатил, не торгуясь… Богатый, стало быть, парень. Ты вот завтра поедешь, а они тебя в лесочке-то и встретят… Коня, кошелек, тряпки – все себе заберут… Старший у них, Совой прозывают, тот волков прикармливать любит… Голенького к дереву привяжут – прими, мол, подарочек, Матушка-Волчица… Ты, парень, не надо ехать, обоза большого дождись… Только какой обоз в холода такие…
Луар слушал отстраненно; внутри него копошились сложные чувства, главным из которых было глухое раздражение. Завтра он должен быть в Каваррене; завтра у него встреча с отцом, что она плетет, какие разбойники, какой обоз…
Он поднял голову. Те, напротив, искоса посверкивали наглыми, насмешливыми, холодными взглядами.
Тогда поверх раздражения его захлестнула ярость. Эти сытые, озверевшие от безнаказанности провинциальные разбойники смеют становиться на его пути к отцу – именно сейчас, когда до Каваррена остался день пути! И он должен выжидать и прятаться – он, потомок Эгерта Солля, героя осады?!
Громыхнув стулом, он встал. Что-то предостерегающе проскрипела старуха; Луар двинулся через обеденный зал, на ходу вытаскивая из-за пояса опустевший кошелек.
Бородачи