– Значит, так товарищи, я пойду изучу расписание. Посмотрю, где и как долго будем стоять. Вернусь, будем завтракать, – Белла Павловна поднялась и вышла из купе.
– Вот, стерва, какая, – прошептал Петрович, когда она вышла. – «Во избежание провокаций», – передразнил он ее.
– А сам-то, что головой все кивал, – упрекнул я его.
– Юрк, а что мне оставалась делать? Ты же знаешь, что моя за Можай меня загонит, если, что не так будет.
– Ладно, проехали. Выпить охота. Давай, по – скорому махнем, пока наша мымра расписание изучает.
– Ты, что сдурел? А если застукает? Не – е, ты, как хочешь, а я не буду.
– Сколько ты, Петрович бутылок водки с собой везешь? – неожиданно для самого себя спросил я.
– Четыре. А что?
– Как что? Положено только две. Это ж контрабанда самая натуральная. За такие дела могут преждевременную встречу с родиной устроить. Всю жизнь не отмоешься, – начал пугать я Петровича.
– Точно, Юрк. Как я не подумал. Это, все Лидка. Вы, говорит, официальная делегация. Вас досматривать не будут, в Болгарии поменяешь на что-нибудь, – передразнил уже жену Петрович. – Что ж делать?
– Выбор у тебя очень простой: или Бэллку послать куда подальше, или возвращение на родину.
– Действительно, что мы не можем себе позволить расслабиться? Взрослые люди, в конце концов. Меру знаем. Не фига изображать из себя руководителя. Знаем мы таких. – Петровичу явно не хотелось преждевременной встречи с родиной.
– Это точно. Меру мы знаем, – поддакнул я. – Доставай, пузырь.
– Что мою, будем пить?
– Не твою, а контрабандную. Доставай, а я пока закусон организую.
Когда мы уже закусывали копченой курицей, в купе вошла Бэлла Павловна.
– Кто вам позволил пить в поезде? Это же моральное разложение, – закудахтала она, как та курица, которой мы закусывали.
– Извиняемся Бэлла Павловна, что вас забыли спросить. Вы так долго отсутствовали, а мы ждать не могли. Надо было срочно контрабанду уничтожать, – меня слегка уже «повело», и хотелось поиздеваться.
– Садись, Бэллк, кончай выдрючиваться. Выпей пятьдесят грамм с нами за хорошую дорогу, – Петрович пришел в чувство и стал похожим, наконец, на самого себя. – Юрку правду говорит. Контрабанду уничтожаем. Садись, – повторил он приглашение.
– Да вы за такие штучки из партии вылетите, – продолжала она кипятиться. – Да, когда я расскажу…
– Не расскажете, – ответил я.
– Почему? – удивилась она.
–