– Кажется, – начала она тонким голосом и затем, перестроившись, закончила контральто: – Я смогу вернуться на дорогу, как только вы уберете оттуда своих овец.
– Подождите, – сказал он. – Сейчас я пошлю собаку отогнать первую партию назад.
Пастух спустился со склона – высокий крепкий мужчина в старом свитере, с пылающими в солнечном свете волосами. Он несколько раз пронзительно свистнул на разные лады. Овцы заметались и стали блеять громче. Время от времени между ними мелькало что-то черно-белое.
Пастух закричал ей:
– Все, можно двигаться! Отпустите тормоз и потихоньку сдавайте назад. Дорога свободна. Ну, давайте, только медленно!
Мередит отпустила ручной тормоз, но ничего не произошло. Она запустила двигатель, включила заднюю передачу и попробовала опять. Ничего.
– Черт побери, я застряла! – в сердцах выругалась она. – Идиотские овцы!
Видимо, пастух ее услышал, потому что подошел к машине и наклонился к окну.
– Я вас столкну.
– Не надо! Я что-нибудь придумаю! – отрезала она.
– Вы просидите тут весь день, что-нибудь придумывая! – в тон ей сказал он. – Я либо столкну сейчас машину на дорогу, либо оставлю вас сидеть тут, а сам пойду заниматься своими делами.
К ее возмущению, он не предоставил ей возможности ни отказаться, ни поблагодарить. Не дожидаясь ответа, он обошел машину, уперся плечом в радиатор и стиснул зубы. От усилия у него на шее выступили вены.
– Не обвиняйте потом меня, если что-нибудь себе порвете! – пробормотала Мередит.
Наверно, пастух обладал очень острым слухом, потому что он поднял голову и через ветровое стекло смерил ее презрительным взглядом.
Автомобиль покачнулся и неожиданно покатился назад. Спохватившись, она надавила на тормоз и мягко спустила его на дорогу. Он встал носом в нужном направлении, будто ничего и не произошло.
Овцы почувствовали, что им больше ничто не угрожает, и снова высыпали на дорогу. Обступив машину, они стали блеянием выражать свое недовольство создавшейся задержкой. Мередит заглушила двигатель и, с третьей попытки открыв дверцу, которая все упиралась в мохнатые овечьи тела, вышла из машины. Овцы окружили ее и уставились круглыми любопытными глазами. Она вспомнила, что эти животные вовсе не такие тупые, какими их принято считать. При желании в глубине их фарфоровых глаз можно разглядеть коварство и даже будто бы жестокость. И еще они не такие уж и слабые. Одна из них без труда вскочила на стоящую невдалеке от дороги невысокую каменную стену, спрыгнула с другой стороны и исчезла из виду.
Пастух возвратился в сопровождении овчарки самого злобного вида, какую только можно представить. Она подбежала к Мередит, поглядела на нее не предвещающим ничего хорошего взглядом и присела на задние лапы, демонстрируя