…Буров двумя короткими очередями в упор расстреливает двоих «духов», появившихся на бруствере окопчика…
…Они остаются вдвоем – раненные – Корсар и Буров – спина к спине и ведут огонь по приближающимся «духам»…
– Вы хотите купить? – словно сквозь вату услышал Корсар голос хорошенькой продавщицы, все еще стоящей рядом.
– Что? Да.
– Пройдите к кассе, пожалуйста.
Корсар кивнул автоматически, потом спросил:
– Где я могу найти товароведа?
– Первый этаж, направо, комната девятнадцать. Только…
Корсар ее уже не слышал. Он устремился вниз.
Мыслей не было никаких. Наверное, он принял бы все это за плохой и неудачный розыгрыш, если бы не телекартинка и не слова ведущего… Десять лет назад Сашка Буров выжил там, на таджикско-афганской границе, чтобы теперь – умереть?.. Вместо – него? Почему?
Состояние Корсара было странным: то ему казалось, что он еле плетется, то, напротив, летит по ступенькам вниз так стремительно, что еще секунда, и он не успеет переставить ногу и – упадет… И еще – саднила шея… Вернее – от шеи к голове шел какой-то жар, и оттого все вокруг казалось то блекло-мутным, то, напротив, контрастно-ярким, черно-белым, тревожным и пугающим…
Он спустился, вошел в административное крыло, пронесся мимо ряда дверей, влетел в комнату товароведа. За столом восседала эдакая советская тетка, в годах, в перманенте и с унизанными перстнями пальцами. На столе стоял монитор компьютера, рядом – принтер; но тетка была занята другим: пила чай. Вернее, это только так называлось: на аккуратных скатерках перед ней были разложены в изобилии бутерброды с ветчиной, икрой, семгой, маслом и сыром; огромная кружка с чаем – с алыми маками, и чуть в стороне – шкалик дорогущего коньяку, почти пустой. Похоже, коньяку в чае было никак не меньше, чем воды.
Тетка подняла на Корсара спокойные, коровьи глаза, скомандовала низким, грудным голосом:
– Гражданин! Выйдите из помещения!
Корсар ее даже не услышал:
– Скажите, откуда и когда поступила в ваш магазин вот эта вот книга!
– Да вы кто такой, собственно? В чем дело?
Возможно, будь у Корсара хоть какое-то подобие «красной книжечки», он тут же пустил бы ее в ход, но ничего, кроме прав… Да и – мысли плавали в продолжающей гореть голове едва-едва, как лохи[2] на прогретой отмели…
– Я автор и…
– Гражданин, я вам ясно сказала: выйдите из помещения! – Тетка брезгливо взглянула на обложку «Гробницы», передернула могучими плечами, добавила: – И уберите со стола это ваше творение…
То, что случилось следом, никто не ожидал, ни сам Дима, ни тем более товароведша.
Одним движением Корсар смел со стола все: чашку, бутерброды, какие-то бумаги, ручки… Чашка с грохотом раскололась о пол, терпкий запах коньяка поплыл по небольшой комнатке…
– Да ты пьяный! – взвизгнула