Но каждый раз, когда Дэниел оказывался в конце концов на острове Ночи, Арман все отрицал.
– Ты вернулся ко мне, потому что сам этого хотел, – как ни в чем не бывало говорил Арман, и его сияющее лицо оставалось при этом невозмутимым, а глаза излучали любовь. – Теперь у тебя нет ничего, Дэниел, только я. И это тебе известно. За пределами этого острова тебя ждет безумие.
– Старая песня, – неизменно отвечал Дэниел. Но вокруг царила такая роскошь, что голова шла кругом: мягкие постели, музыка, стакан вина в руке… В комнатах всегда полно цветов, любимые блюда подают на серебряных подносах.
Полулежа в огромном черном обитом бархатом кресле, Арман смотрел телевизор: новости, фильмы, кассеты с записью стихов в собственном исполнении, идиотские комедии, драмы, мюзиклы, немое кино – он походил на Ганимеда в белых брюках и белой шелковой рубашке.
– Входи, Дэниел, садись. Вот уж не ожидал, что ты так скоро вернешься.
– Сукин ты сын, – отвечал Дэниел. – Ведь это ты хотел моего возвращения, ты призывал меня. Я не мог ни есть, ни спать, только и делал, что думал о тебе. Это твоих рук дело.
Арман улыбался, иногда даже смеялся. Звучный, богатый оттенками смех Армана всегда красноречиво свидетельствовал о его признательности и в то же время о том, что он относится к ситуации с юмором. Когда он смеялся, его вполне можно было принять за смертного.
– Успокойся, Дэниел. У тебя чересчур сильно бьется сердце. Это меня пугает. – Едва заметная морщинка на гладком лбу, исполненный сочувствия голос. – Скажи мне, чего ты хочешь, Дэниел, и я дам это тебе. Почему ты все время убегаешь?
– Врешь, ублюдок! Признайся, что я тебе нужен. Ведь ты будешь мучить меня до конца жизни, а потом с интересом наблюдать, как я умираю! Разве не так? Луи был совершенно прав, когда говорил, что смертные рабы для тебя ничего не значат, что тебя занимает только их смерть! Я буду умирать, а ты в это время – следить за тем, как изменяется цвет моего лица.
– Это Луи так говорит, – терпеливо отвечал Арман. – И будь добр, не приводи мне больше цитаты из этой книги. Я скорее умру сам, чем увижу мертвым тебя, Дэниел.
– Так дай же мне его – будь ты проклят! – дай мне бессмертие, до которого уже рукой подать!
– Нет, Дэниел, я скорее умру, чем совершу с тобой такое.
Но даже если и не Арман был причиной тех приступов безумия, которые заставляли Дэниела возвращаться домой, он, несомненно, всегда знал, где находится Дэниел. Он мог услышать его зов. Иначе и быть не могло, ведь их связывала кровь – драгоценные капли обжигающей сверхъестественной крови. Их оказалось достаточно лишь для того, чтобы пробудить в Дэниеле мечты и жажду вечности, заставить цветы на обоях петь и танцевать. Как бы то ни было, Дэниел был уверен, что Арман может найти его в любой момент.
В первые годы, еще до обмена кровью, Арман преследовал Дэниела с хитростью гарпии. Не было на земле места, где Дэниел мог бы