Я поискала ярлычок, ожидая увидеть на нем название какого-нибудь известного даже мне модного дома, но не обнаружила – этикетки не было вообще. Вероятно, платье шилось на заказ, а учитывая тонкость работы и наличие драгоценных камней, украшавших пояс, стоило оно немыслимых денег. К нему даже страшно прикасаться, не то что надевать на себя.
Однако Дис высказался весьма однозначно, я представила, как он воспримет то, что я ослушалась его, и все сомнения тут же вылетели из головы.
Сняв свою одежду, я надела платье, приготовленное для меня Дисом. Оно льнуло к телу, словно лаская. Кроме кровати, в комнате был туалетный столик с огромным зеркалом. Тоже старинным, как и многие вещи в этом доме. Я подошла к зеркалу и, взглянув на свое отражение, едва поверила собственным глазам. Недаром говорят, что одежда меняет человека. Это казалось волшебством – из обычной московской девушки я вдруг превратилась в сказочную фею. Платье необыкновенно шло мне, а глаза благодаря ему сделались еще ярче и загадочнее, чем обычно. Я взяла лежащую на столике расческу и привела в порядок растрепавшиеся волосы. Удивительно! Так хорошо я не выглядела никогда.
Еще не веря себе, я протянула руку к зеркалу и коснулась пальцами протянутой руки незнакомки, смотревшей на меня из глубины стекла. Неужели это все-таки я?
Едва дыша от волнения, я вышла в холл, где меня дожидался Дис. Он, сидя в глубоком кресле, читал какую-то книгу, но при моем появлении встал и внимательно оглядел меня.
– Я так и думал, как раз впору, – сказал он, протягивая мне руку, – ну, теперь ты выглядишь здесь на своем месте. Пойдем, стол к обеду уже накрыли.
И все. Трудно сказать, чего я ожидала от него, но только не такого безразличного приема.
Входя вместе с ним в огромную столовую, я чувствовала, что мое радужное настроение меркнет. Он называл себя хранителем и коллекционером. Неужели я для него – один из его экспонатов, теперь получивший достойную оправу и наделенный правом спокойно занимать свое место на полке.
За обедом мы молчали, сидя друг напротив друга за длинным столом. Тарелки, ножички, приборы, бокалы… Я едва ли могла разобраться со всем этим, к тому же была слишком занята своими мыслями о наших с Дисом отношениях, чтобы воздать должное стоящим на столе блюдам. Дис тоже почти не ел, с задумчивым видом отщипывая янтарные виноградины.
– Почему ты не пьешь? – вдруг спросил он, пододвигая ко мне кубок с темно-вишневым, почти черным вином.
Я машинально взяла кубок и пригубила. Вино оказалось совершенно необыкновенным – немного терпким, вяжущим самый кончик языка и вместе с тем раскрывающимся сложным ароматным букетом. Я не большой знаток вин, но это, сразу видно, было особенным.
– Не слишком старое, всего двадцать лет выдержки, но вполне приличное, – откомментировал Дис.
Кокетничает? Называть двадцатилетнее вино не слишком старым, на мой взгляд, явный перебор. Но Дис уже не смотрел на меня. Нет, не похож он на хвастливого нувориша. Скорее