– Сегодня среда, – объяснил Саркис. – Только что закончился урок катехизиса. Обычно после него дети идут на хор. Сейчас бы уже вовсю пели. Скоро их родители заберут. Им позвонили. А пока пусть поиграют здесь, ладно?
Легавый из первого подразделения кивнул в ответ. Не слишком уверенно. Он поднял глаза к большому кресту из туфа, украшавшему стену рядом с фреской:
– А вы… Вы католики?
Касдан ответил не без издевки:
– Нет. Апостолическая армянская церковь – это православная восточная автокефальная церковь. Одна из церквей трех Соборов.
Верну вытаращил глаза.
– Исторически, – продолжал Касдан, повысив голос, чтобы перекричать мальчишек, – из христианских церквей армянская – самая древняя. Ее основали в первом веке от Рождества Христова два апостола. Потом у нас то и дело возникали разногласия с другими христианами. Соборы, споры… Например, мы – монофизиты.
– Моно… что?
– В нашем представлении Иисус Христос не был человеком. Он – Сын Божий, то есть его природа исключительно божественная.
Верну хранил молчание. Касдан улыбнулся. Его всегда забавляло потрясение, которое вызывало в людях знакомство с миром армянской культуры. Его обычаями. Его верованиями. Его отличительными особенностями. Хмурый полицейский вытащил блокнот. Проповеди ему осточертели.
– Ладно. Жертву звали… – Он сверился с блокнотом. – Вильгельм Гетц, верно?
Саркис, скрестив руки на груди, кивнул в ответ.
– Это армянское имя?
– Нет. Чилийское.
– Чилийское?
– Вильгельм не принадлежал к нашей общине. Три года назад наш органист вернулся на родину. Мы искали ему замену. Музыканта, который мог бы также быть регентом хора. Кто-то посоветовал мне Гетца. Органист. Музыковед. Он уже руководил несколькими хорами в Париже.
– Гетц… – с сомнением повторил Верну. – Не слишком-то похоже на чилийское имя…
– Имя немецкое, – вмешался Касдан. – Многие чилийцы – немецкого происхождения.
Капитан нахмурился:
– Нацисты?
– Необязательно, – улыбнулся Саркис. – Насколько я знаю, семья Гетца обосновалась в Чили в начале двадцатого века.
Капитан постукивал по блокноту фломастером.
– Что-то я не пойму. Он чилиец, вы армяне – что у вас общего?
– Музыка. – Касдан помолчал и добавил: – Музыка и изгнание. – Мы, армяне, сочувствуем беженцам. Вильгельм – социалист. Он подвергся репрессиям при Пиночете. Мы стали его новой семьей.
Верну продолжал записывать. Как видно, происходящее