Пришедшая к власти в результате переворота императрица Елизавета Петровна чувствовала себя неуверенно, и ей пришлось пойти на уступки дворянству не только в военной, но и в финансовой и экономической сферах. При восшествии на престол Елизавета отказалась принимать присягу у помещичьих крестьян; присягу за крестьян приносили их помещики – это был символ перемен, происходивших в отношениях между сословиями. Проекты ограничения помещичьих оброков и барщин были забыты, и правительство уже не пыталось защищать крестьян. Сбор податей стал не таким строгим, и помещиков уже не держали под караулом.[504] Фактическим главой правительства Елизаветы был граф П. И. Шувалов; он проводил линию на частичную замену подушной подати косвенными налогами – прежде всего, пошлинами на соль и хлебное вино. Цены на вино в правление Елизаветы увеличились вдвое, и в целом к 1758 году косвенные налоги превзошли по своим размерам прямые.
Для армии такая политика оборачивалась нехваткой средств. Даже когда началась Семилетняя война, Елизавета Петровна не осмелилась увеличить прямые налоги; война финансировалась за счет дальнейшего повышения цен на вино и соль, но главным образом за счет огромной эмиссии медных денег. В 1757–1762 годах было выпущено медных денег на 15 млн. рублей; это вызвало инфляцию и в следующие пять лет, в правление Екатерины II, цена на хлеб возросла в 2 раза.[505]
Другой уступкой дворянству стало поощрение дворянского винокурения. Винокуренный бум стал первым свидетельством пробуждения интереса русских дворян к предпринимательству. Пример нового подхода к ведению хозяйства был подан владельцами лифляндских фольварков, этими новыми подданными России. В экономическом отношении Лифляндия была частью обширного балтийского зернового рынка, и лифляндские мызы и экономии ничем не отличались от прусских и польских фольварков – это были барщинные хозяйства, производившие хлеб для экспорта в Западную Европу. В XVIII веке по соседству с Лифляндией вырос новый огромный потребительский центр, Петербург, и владевшие экономиями немецкие бароны сочли более выгодным не экспортировать хлеб, а перерабатывать его в вино для продажи в Петербурге. Уже в 1740-х годах половина хлеба экономий перерабатывалась в вино. В 1750-х годах известный ученый М. В. Ломоносов написал книгу «Лифляндская экономия», в которой популяризовал хозяйственную практику остзейских баронов, но, конечно, многие русские дворяне последовали этому примеру задолго до Ломоносова.[506]
В начале 1720-х годов у дворян было лишь 40 маленьких винокуренных заводов, а в 1753 году – 280 заводов, и среди них встречались значительные предприятия. Винокурением занималась высшая знать: граф П. М. Апраксин, граф С.