По поводу новых изданий о расколе. Николай Аристов

вѣры и нравственности, которые бы входили въ жизнь его, слѣдили за нимъ разумнымъ взглядомъ и руководили на пути умственнаго и нравственнаго развитiя, но не находилъ такихъ умныхъ и дѣльныхъ руководителей. Въ народѣ развилась потребность учиться, но правительство, взявшее на себя опеку ученiя, не устрояло никакихъ школъ для народа; а какiя были, то ихъ преподаванiе было ненавистно народу и нисколько не вязалось съ его потребностями и характеромъ; онъ желалъ учиться у своихъ поповъ, но они или сами были тогда малограмотны, или нехотѣли заняться ученiемъ народа. Тогдашнее духовенство большею частiю погрузилось въ матерьяльные интересы, не понимало стремленiй народныхъ, дѣйствовало формально, по внѣшности, неимѣя духа и жизни; на свою обязанность смотрѣло какъ на оброчную статью, холодно, механически, небрежно относилось къ дѣлу вѣры, и надъ внѣшностью религiи подъ пьяную руку не боялось кощунствовать передъ народомъ. Въ жизни большей части духовенства того времени главной стихiей была лѣнь, пьянство, скряжничество, ложныя показанiя за нѣсколько копѣекъ, постоянныя, безобразныя ссоры причетниковъ между собою, ихъ судбища и кляузы, брань съ прихожанами изъ-за нѣсколькихъ грошей, презрѣнiе народныхъ нуждъ, лесть предъ высшими, особенно чиновниками и помѣщиками. Да и то нужно сказать, чтó оно могло сдѣлать, если его тѣснили и давили со всѣхъ сторонъ?

      Лишонный утѣшенiя въ религiи, народъ не предвидѣлъ исхода изъ своего безотраднаго положенiя, и поставленный насильственно въ этотъ замкнутый кругъ, онъ поплатился развращенiемъ своей гражданской нравственности. Недовольный порядкомъ или лучше безпорядкомъ дѣлъ, неимѣя силы открыто противодѣйствовать напору неестественныхъ требованiй, – народъ прибѣгалъ къ лжи и обману мѣстныхъ властей, къ запирательству и изворотамъ и притворству всякаго рода, а кто могъ, дѣйствовалъ подкупами. Наружно исполнялъ народъ предписанiя и повиновался распоряженiямъ по принужденiю, изъ-подъ палки, нисколько несочувствуя имъ, неубѣжденный въ необходимости и важности мѣръ, которыя предпринимались для его пользы, или лучше для пользы государства… Отсюда неуваженiе къ закону и увѣренность въ силѣ произвола его блюстителей: "небойся суда, а бойся судьи", говоритъ онъ по опыту.

      Въ силу этого убѣжденiя народъ скрываетъ виновниковъ преступленiя, считаетъ осужденныхъ закономъ несчастными. На исполнителей закона онъ сталъ смотрѣть какъ на враговъ своихъ и всѣ мѣры правительства перетолковывалъ по-своему, даже на самыя полезныя введенiя смотрѣлъ подозрительно: они были далеки отъ требованiй его духа и не находили въ немъ сочувствiя и отзыва.

      Между тѣмъ какъ большая часть народа грустно склонила голову и подчинялась противъ совѣсти всѣмъ распоряженiямъ, изрѣдка въ нестерпимыхъ случаяхъ поднимая ее энергически и разумѣется не на радость, – другая часть народа протестовала неповиновенiемъ господствующему порядку и возстала противъ неустройствъ и безпорядковъ общественной жизни, противъ стѣсненiя мысли