Чарующей луны
Стоите в обаянии,
Кругом озарены.
Когда всё, сном объятое,
Попряталось в тени,
Вы, светлые, крылатые,
Мелькаете одни!
Близость осени
Еще осенние туманы
Не скрыли рощи златотканой;
Еще и солнце иногда
На небе светит, и порою
Летают низко над землею
Унылых ласточек стада, —
Но листья желтыми коврами
Шумят уж грустно под ногами,
Сыреет пестрая земля;
Куда ни кинешь взор пытливый —
Встречает высохшие нивы
И обнаженные поля.
И долго ходишь в вечер длинный
Без цели в комнате пустынной…
Всё как-то пасмурно молчит —
Лишь бьется маятник докучный,
Да ветер свищет однозвучно,
Да дождь под окнами стучит.
Отъезд
Осенний ветер так уныло
В полях свистал,
Когда края отчизны милой
Я покидал.
Смотрели грустно сосны, ели
И небеса.
И как-то пасмурно шумели
Кругом леса.
И застилал туман чужую
Черту земли,
И кони на гору крутую
Едва везли.
Сиротка
На могиле твоей, ох родная моя,
Напролет всю ту ночку проплакала я.
И вот нынче в потемках опять,
Как в избе улеглись и на небе звезда
Загорелась, бегом я бежала сюда,
Чтоб меня не могли удержать.
Здесь, родная, частенько я вижусь с тобой,
И отсюда теперь (пусть приходят за мной!)
Ни за что не пойду… Для чего?
Я лежу в колыбельке… Так сладко над ней
Чей-то голос поет, что и сам соловей
Не напомнит мне звуков его.
И родная так тихо ласкает меня…
Раз заснула она среди белого дня…
И чужие стояли кругом, —
На меня с сожаленьем смотрели они,
А когда меня к ней на руках поднесли,
Я рыдала, не зная о чем.
И одели ее, и сюда привезли.
И запели протяжно и глухо дьячки:
«Со святыми ее упокой!»
Я прижалась от страха… Не смела взглянуть…
И зарыли в могилу ее… И на грудь
Положили ей камень большой.
И потом воротились… С тех пор веселей
Уж никто не певал над постелью моей, —
Одинокой осталася я.
А что после, не помню… Нет, помню: в избе
Жил какой-то старик… Горевал о тебе,
Да бивал понапрасну меня.
Но потом и его уж не стало… Тогда
Я сироткой бездомной была названа, —
Я живу у чужих на беду:
И ругают меня, и в осенние дни,
Как на печках лежат и толкуют они,
За гусями я в поле иду.
Ох, родная! Могила твоя холодна…
Но людского участья теплее она —
Здесь могу я свободно дышать,
Здесь