Любое событие, часто малозначащее или ничтожное, может дать профсоюзам и их объединениям повод к сопротивлению и нападкам[44].
Когда во Франции в феврале 1920 г., в соответствии с одной из статей железнодорожного регламента некий сотрудник общества «Париж – Лион – Средиземное море», без разрешения оставивший рабочее место, был отстранен на два дня от службы, этого было достаточно, чтобы профсоюзы объявили и провели всеобщую стачку железнодорожников. В подобных случаях желание соблюдать законы и правила именуется «нарушение профсоюзных свобод», так же как в Средние века толковали о посягательстве на феодальный иммунитет.
Заметна тенденция профсоюзов не ограничивать свои привилегии профессиональными конфликтами, а распространять их на споры между членами профсоюзов и теми, кто в них не входит. Последних привлекают к особому суду, а если центральные власти противятся этому, то оказываются перед угрозой и фактом забастовки. В феодальном обществе вассал не был полностью исключен из королевского правосудия; чтобы прибегнуть к нему, следовало лишь соблюдать феодальную иерархию, его непосредственный сеньор должен был либо свершить суд сам, либо представить вассала на суд вышестоящего сеньора. Возможно, когда-нибудь такие гарантии появятся и в профсоюзном праве, но сегодня их нет.
В результате возник и прогрессирует современный анархический строй, на что пока никто не обращает внимания, хотя он уже отмечен многообразными проявлениями; если начавшееся движение продолжится, конфликты между отдельными профсоюзами будут возрастать и возникнут трения не только между профессиональными союзами трудящихся, с одной стороны, и всем остальным населением – с другой, но и между разными профсоюзами одной отрасли[45]. То же самое происходило в Средние века, когда вражда разгоралась между теми, кто поделил между собой наследие центральной власти. Пока эта власть сохраняла силу, общие интересы удерживали ее противников вместе или по крайней мере не давали им разделиться. Для знати в эпоху Каролингов важнее всего было освободиться от гнета императорской или королевской власти, а для наших профсоюзов пока что – утвердить себя вопреки авторитету парламента и интересам остальной части населения. 27 января 1920 г. на собрании Международного бюро труда господин Герен заявил, что полномочия парламентов остаются в силе, тогда Жуо[46] возразил ему, что Международная организация труда является экономическим парламентом более высокого порядка и ее решения могут быть только ратифицированы отдельными государствами