Через несколько дней я прибыл на площадь трех вокзалов. Москва произвела на меня оглушительное впечатление, просто невероятное. Я поехал к нашему дальнему родственнику – Мусе Хайрулину, который жил где-то в Черемушках. Его дом я искал часа два, пока наконец не нашел эту дурацкую типовую девятиэтажку. Родственник оказался неприятным типом лет пятидесяти; он долго не открывал дверь, выспрашивая меня о моих родственниках и знакомых, а когда я уже собирался махнуть рукой и плюнуть на этого гниду, все-таки открыл.
Принял он меня нелюбезно. Сразу предупредил, что в квартире живут его мать, жена, двое детей, хотя я никого из них не видел и не слышал. Муса сказал, что мне надо устроиться в гостинице. Конечно, я готов был сразу уехать, но не знал, к кому и куда обращаться. Когда я объяснил, что деньги у меня есть, родственник согласно закивал, стал кому-то звонить по телефону, прося помочь мне с устройством в гостинице. Потом перезвонил еще кому-то. В конце концов выяснилось, что я могу поехать в гостиницу «Орленок», где мне уже забронирован двухместный номер. Кстати, уже спустя несколько лет я узнал, что на тот момент он был разведен, жил один, а его бедная мама умерла за пять лет до моего приезда. Он, наверное, думал, что я, как бедный родственник, позарюсь на его квартиру. Какое счастье, что у меня были деньги.
Вечером я, заплатив за тридцать дней, устроился в гостинице, которая должна была стать моим вторым домом, и сразу отправился на Красную площадь.
Несколько дней я просто гулял по столице, а потом решил, что нужно устраиваться на работу и думать о будущем, пришлось снова звонить Хайрулину. Он выслушал меня и сухо сообщил, что устроиться на работу без московской прописки невозможно. Я попросил помочь в оформлении этой прописки.
Хайрулин перезвонил мне через час и сказал, что столичная прописка будет стоить три тысячи рублей, и еще я должен буду жениться на какой-то неизвестной особе, чтобы гарантировать себе нормальную московскую прописку. Я был согласен на все условия. В общем, через несколько дней вместе с Мусой приехал какой-то простуженный хмырь, который все время сопел носом, говорил скороговоркой и достаточно невнятно. Он сначала внимательно проверил