Не лучше вел себя Сталин и в деревне Курейке. Он рассорился почти со всеми ссыльными большевиками, в том числе и с Я. М. Свердловым.
«Нас двое, – писал в 1913 г. жене Свердлов. – Со мной грузин Джугашвили, старый знакомый. Парень хороший, но слишком большой индивидуалист в обыденной жизни»[20].
Пожив еще некоторое время рядом со Сталиным, Свердлов отзывается о нем более критически. Он пишет в мае 1914 г.: «Со мной (в Курейке) товарищ… мы хорошо знаем друг друга. При том же, что печальнее всего, в условиях ссылки, тюрьмы человек перед вами обнажается, проявляется во всех мелочах… С товарищем теперь на разных квартирах, редко и видимся»[21].
Конфликт Сталина со Свердловым и другими большевиками продолжался и после перевода Сталина в село Монастырское, и даже после призыва многих ссыльных, включая и Сталина, в армию. Старый большевик В. И. Иванов, находившийся в то время в Туруханской ссылке, писал в конце 50-х гг. в своих воспоминаниях:
«Отъезд двенадцати подвод был большим событием для Монастырского. Как будто бы отъезд в армию должен был образумить Иосифа Джугашвили и А. А. Масленникова о необходимости возобновить товарищеские отношения с большинством колонии политических ссыльных. Это было необходимо и с точки зрения партийно-организационной, но на это не шли ни Джугашвили, ни Масленников, а больше с ними никого не было… Приехав из Курейки в Монастырское, Джугашвили остановился у Масленникова и по-прежнему держался вдалеке от всего состава политической ссылки и никакой партийной связи не возобновлял с двумя членами Русского бюро ЦК – Свердловым и Голощекиным, а также видными работниками партийного подполья… Этого необходимого примирения не произошло. Джугашвили остался таким же гордым, замкнутым в самом себе, в своих думах и планах… Джугашвили не пошел на примирение, а Яков Михайлович готов был протянуть руку дружбы и не прочь был обсудить в компании трех членов Русского бюро ЦК партии очередные вопросы рабочего движения, а такие, несомненно, были»[22].
Ссылка, и особенно ссылка в Туруханский край, была тяжелым наказанием. Но все же это была не каторга, и многие политические использовали вынужденное безделье для пополнения своих знаний, для творческой работы, для обмена мнениями. Но Сталин не умел работать в неволе. Последняя его работа, помещенная во втором томе Сочинений, датирована январем-февралем 1913 г., а работа в третьем томе – мартом 1917 г. Нельзя сказать, что Сталин совсем не участвовал в жизни партии. Летом 1915 г. он присутствовал на совещании членов Русского бюро ЦК и большевистской фракции Государственной думы, которая была лишена своих полномочий и сослана в Сибирь. В 1916 г. Сталин вместе с группой большевиков подписал письмо-пожелание журналу «Вопросы страхования».