На похороны первоначально Турецкий ехать вообще не собирался, возможно, отправил бы Мишку, но теперь – деваться некуда – официально приглашен, и негоже отказываться. В этой связи стоило организовать глобальное наблюдение за всеми, кто приедет на Ваганьковское кладбище. Тем более любопытно будет потом отследить, как на него самого, «важняка» Генпрокуратуры, отреагируют.
Турецкий договорился с Грязновым, и спустя несколько часов Слава перезвонил и с гордостью сообщил, что в «операции» (хм) примут участие около тридцати (!) человек. По дороге у Турецкого свербела в голове одна лишь бесполезная мысль: что же такого могло исчезнуть из квартиры Ракитского, чего не заметили ни Ватолин, ни сосед, ни даже дочка?! А бесполезной мысль была по определению: Турецкий усмехнулся – если бы он умел такие ребусы разгадывать, то работал бы не в прокуратуре и даже не в Генпрокуратуре, а где-нибудь на эстраде, там это получше оплачивается.
Пора наконец с Ватолиным побеседовать. Или лучше прежде с Кузнецовым? Или с обоими разом? Нет, глаз не хватит, решил Турецкий. Сперва – с Кузнецовым. Если к нему ниточка от Ольги намечается, то не стоит и время терять. Хотя с чего он, Турецкий, это вообразил? Интуиция, что ли, пресловутая? А что есть интуиция? Ну допустим, постижение истины путем непосредственного ее… усмотрения, ха-ха, без обоснования с помощью доказательства. Да еще, как говорит Мишка Федоренко, субъективная способность выходить за пределы опыта путем мысленного схватывания, то бишь озарения. А говорит Федоренко это, кстати, глядя в энциклопедический словарь.
Турецкий давно заметил, что, когда ему случается посещать какие-нибудь похороны, непременно, вне зависимости от времени года, идет дождь. Этот случай был не исключением: моросило с утра, и потому в середине дня весь город был в зонтах, и те, кто приехал на Ваганьковское кладбище, – тоже. На самих похоронах оказалось человек пятьдесят. Турецкий подумал, что если предположить, что тридцать человек из наружки затерялись непосредственно среди них, то хороша выходит картина. Но не мне Славку учить, одернул себя Турецкий, наверняка ребята знают, что делать и как себя вести.
Еще было достаточно рано, но небо заволокло настолько, что сильно потемнело, поэтому, когда навстречу Турецкому вышла фигура в бежевом плаще, он не сразу понял, что это Ракитская. Она молча подошла вплотную, вытащила руку из кармана, прикоснулась к пластырю повыше левой брови Турецкого, еле слышно прошептала:
– Простите меня, пожалуйста…
– Забудьте немедленно, – сказал Турецкий и взял ее под руку.
Похороны