– Страсть-то какая прекрасная! – одними губами прошептал Мираб, округлившимися глазами взирая на бушующее пламя и прикрывая лицо от стелющегося в разные стороны удушливого дыма.
Мне самой, если честно, было не по себе, но я просто не могла отвести жадного взгляда от смертоносной неуправляемой пляски огня. Такого я от теплой, милой и родной стихии не ожидала.
Вдруг сбоку раздался истошный визг, и какая-то женщина, чуть не опрокинув мою лошадь и даже этого не заметив, пронеслась мимо и бросилась ко второму, уже вовсю полыхающему дому. Ее кто-то схватил и попытался удержать, но она продолжала вырываться и на истерических нотках что-то визжать, порываясь попасть в горящее строение. Взоры окружающих обратились на нее, какой-то деятельный мужичок сунулся к двери, но тут же отскочил, поплатившись за неосторожность изрядно опаленной шевелюрой и бородой, да еще и вдогонку его чуть не придавило обрушившейся балкой крыльца. Огонь жадно пожирал все, что попадалось на его пути, не желая делиться своей добычей ни с кем, даже с законным хозяином. Погода в последние дни стояла сухая, дождей не было совсем, вот все и горело, как хорошо высушенный хворост.
Мы с Мирабом спешились и протиснулись поближе, чтобы узнать, в чем дело. Лошади тревожно стригли ушами, не понимая, зачем людям приперло соваться в самое пекло.
– А что случилось? Почему она так кричит? – спросила я у молодой женщины, стоявшей недалеко от нас и переводившей испуганный взгляд со второго горящего дома на рыдающую женщину.
– Ребенок у нее там, маленький совсем, – безжизненным голосом ответила та, даже не повернув голову в нашу сторону. – Она только к травнику за лекарством для мальца отбежала, и вот…
– Мираб, держи лошадей. – Я бросила ему поводья и кинулась к дому.
– Ты куда?! Стой! – истерично взвизгнул Мираб, пытаясь схватить меня за рукав, но промахнулся и бросился следом, но плотная толпа не дала ему меня догнать. – Больная, да?! – услышала я его панический голосок с плаксивыми нотками отчаяния. – А обо мне ты подумала?! Ой, ду-у-ура…
Я обернулась и успела заметить, что моего «мальца» ухватила за руку та самая женщина, с которой я только что разговаривала, и, распихивая локтями возбужденный и орущий народ, подбежала к хозяйке горящего дома.
– В какой комнате ребенок? – без всяких предисловий выпалила я. Не лазить же в бесплодных поисках по всему пожарищу.
– В дальней… – продолжая рыдать и уже еле держась на ногах от горя, ответила она и подняла на меня полный отчаяния взгляд. – Кровинушка моя…
Понятно, ничего конкретного от нее не добиться, состояние не позволяет как следует мыслить.
– Да в горнице он, на лавке должен был быть, – подсказала сердобольная старушка, стоящая в первых рядах.
Ладно,