Он налил еще.
– А недавно вот рассказывала одна подруга жены. Пришла она в церковь на исповедь. Ис-по-ведь! Понимаешь? Таинство и прочее... Душу человек открывает. А там стоит очередь. Друг друга в спину толкают. И этот преподобный хрен исповедь принимает полулежа на скамейке. Встать не может. С вечера не оклемался... Что прикажешь с таким батюшкой делать?
– А что с ним надо делать? – Я уже понял, что надо дать Лене выговориться.
– Воспитывать. Вот он сегодня пришел якобы ко мне. На самом деле просто не знал, что моя уехала. Попросил на бутылку до понедельника занять. Я его и послал в магазин. А теперь заставил сидеть и смотреть, как пьют настоящие мужчины.
Ситуация мне понравилась. Но...
– Отпусти его с богом... – попросил я и поймал благодарный взгляд священника. – Очень уж мне его морда надоела.
– Понял. А ты – понял? – Убедительный взгляд в сторону попа. – Мотай, холера, отсюда... По случаю прихода хорошего гостя я сегодня добрый. Следующий раз у меня появишься, твоей бородешкой унитаз чистить буду.
Бедный отец Артемий так и сорвался со стула.
– Чепчик не забудь. – Подполковник достал из-под своего костлявого зада измятую шапочку и выбросил в коридор.
Отец Артемий не стал, похоже, вызывать лифт и, как бегемот, затопал бегом вниз по лестнице.
– В магазин понесся... – изрек пророческим тоном Леня.
– У тебя, господин подполковник, – засмеялся я, – появились садистские манеры. Человек, наверное, с похмелья мучился, пришел к тебе с чистой душой, а ты его...
– Мне просто горько. За жизнь такую горько. За всех горько. И за тебя тоже горько. Как тебя из армии выбросили? Командира одного из лучших батальонов – и под сокращение с чьей-то дурной руки. И за себя обидно. За что, спрашивается, я руку потерял? Для кого старался, страдал? Для чего жизнью рисковал? Чтобы эти малограмотные ублюдки за мой счет жили? И других бы заставляли жить, как им удобно?
– Что ж, я тебя понимаю, – согласился я. – Справедливости в жизни и мне хочется.
– А кто их настоящей жизни учить будет, кроме старого опытного вояки... Не в ихнем же училище... – Леня не мог уняться, пока рука не дотянулась до стакана. И только опорожнив его, перевел дух.
– Вижу, какой из тебя учитель получился... – мне было откровенно весело. Так весело, что и я еще выпил, хотя знал, что возвращаться придется за рулем.
– Учитель... – вдруг, в противоположность моему веселью, помрачнел подполковник и потрогал синюю щеку. – Учитель, мать ее за ногу...
– Это тебя кто – не ученики случайно? – поинтересовался я снова. – Или воспитанники детского