«Невозможность «верхов» управлять по-старому». Опираясь на этот признак, советские историки видели в управленческих новациях властей симптом надвигающейся революции. Однако большей вероятности лишиться власти подвержена та политическая команда, которая именно по-старому управляет и не считает, что это недопустимо. Элита утрачивает ощущение опасности. Возникает иллюзия, что правление властной элитной когорты «вечно». П.А. Сорокин писал о предреволюционном вырождении господствующей политической элиты, об утрате ею способности к действиям и осознания необходимости перемен[63]. И тут, для властей как гром с ясного неба, – революция. В час «Ч» выродившаяся элита оказывается неспособной даже на силовое противодействие (революция 1991 г.).
«Обострение выше обычного нужды и бедствий народных масс». Этот ленинский признак революционной ситуации не признается в современной политологии в качестве индикатора надвигающейся революции. Истории известны многочисленные примеры, когда ухудшение положения народа никоим образом не сказывалось на его политической активности. Не привело к революции и резкое падение уровня жизни населения в России в 1990-е гг. Ленинская теория дала сбой. В действительности же еще Токвиль указывал, что революции чаще возникают не в результате ухудшения ситуации, а как реакция на неоправдавшиеся ожидания. Мотивы революционной активности переносятся в сферу психологии. Череда лишений вырабатывает у народа соответствующую психологическую адаптацию, умение приспосабливаться к невзгодам. Каждый новый удар по благосостоянию народа воспринимается едва ли не как неизбежность. Но как только у народа формируется ожидание завтрашнего улучшения, а оно не происходит, детонируется революционный взрыв.
Французская революция, указывал А. де Токвиль, разразилась тогда, когда объективно социально-экономическое положение населения было значительно лучше, чем в предшествующие десятилетия. Однако любой, пусть незначительный, сбой в динамике улучшений становится революционным катализатором[64].
Такой же качественный рост уровня жизни наблюдался и в канун гибели Российской империи, и в преддверии краха СССР. Революционный мотив движения масс заключался не в том, что жизнь стала невыносимой, а в несоответствии ее имеющимся ожиданиям. Обещали материальное процветание, а вместо этого сохранялся товарный дефицит. Эти ожидания имели не только материальное выражение. Возрастающие общественные запросы определялись факторами роста образованности, информированности, самосознания и др.
Взгляды А. де Токвиля получили развитие в разработанной американскими политологами Д. Дэвисом и Т. Гарром теории «Относительной депривации». Побудительной причиной революции считается