Делать нечего, встал я и пошел на огни. Только дошел до того места, где они мерцали, глянь, а их уж нет – темень, хоть глаз коли. обернулся я, а огни за спиной моей, меж деревьев по земле текут. И до того их много стало, что лес вдруг словно засветился. Гляжу, а под дубом, где спал я, черт сидит с рогами оленьими, верхом на моем Черногривом. Конь мой верный стоит словно вкопанный, глазом не моргнет, ухом не трепыхнет, сразу видно – околдован силой дьявольской. Подошел поближе я и говорю:
– Ты пошто же, вражина рогатая, коня моего увел да заколдовал?
– А ты пошто, – черт отзывается, – по моим лесам без спросу шатаешься?
– С каких это пор, говорю, богатыри русские у тебя дозволенья стали спрашивать? Мы народ вольный, где хотим, там и ходим. Никому отчета не даем, кроме бога да князя.
– Правда твоя, – отвечает черт, – да на половину. Князья-то без вас давно уж по лесам ездить опасаются.
– Верни мне коня моего, да меч богатырский, подобру-поздорову, – говорю я.
– Не спеши, богатырь, – черт бормочет, – отгадаешь загадку – отпущу и меч верну, а нет – быть тебе триста лет дубом придорожным.
Призадумался я, други мои, да видно делать нечего. Нешто, думаю, мать земля не поможет мне загадку разгадать. Черт на выдумку хитер, но и я не прост. Да и не очень мне хотелось триста лет дубом простоять. Скушное это занятие, не богатырское. Обмыслил я дело и говорю:
– Загадывай, вражина, свою загадку.
Вспыхнули тут рога чертовы, замерцали зловещим светом. Ухмыльнулся он, захохотал дико, да так громко, что эхо по всему лесу разнеслось и вкруг поляны дерева порушились с треском-грохотом.
– Вот, – говорит – ты и попался, богатырь. Никому еще загадку мою разгадать не удалось.
– Хватит, – говорю я ему, – воду в ступе толочь, загадывай и дело с концом.
– Что