Рев стал совсем невыносимым, навалилась тяжесть. Мальчику стало трудно дышать, но он видел, что остальные в рубке продолжают спокойно заниматься своими делами, а значит, так и должно быть. Михаил поерзал на сиденье, устраиваясь поудобней, затем постарался расслабиться. Между тем грохот снаружи постепенно стих. Одновременно по кораблю начал время от времени проноситься печальный высокий звук, чем-то напоминающий звон хрустальных бокалов. Мальчик обратил внимание, что с каждым таким перезвоном лишний вес, давивший на грудь, становился все меньше и меньше, пока не сменился обычным тяготением. Наконец крейсер лег на курс, включив маршевые двигатели. Отец склонился к сыну:
– Как себя чувствуешь?
– Нормально, папа.
– Хорошо. Ладно, пошли, покажу, где будем жить.
Мальчик кивнул в знак согласия и, расстегнув ремни, выбрался из кресла.
…Каюта была небольшой, как и везде. Технология строительства больших кораблей не была утеряна. Просто маленькие державы не могли себе позволить содержать громады. Слишком большие расходы тяжким бременем ложились на бюджет и соответственно на подданных. Ну а поскольку подавляющее большинство правителей было занято прожиганием жизни, то соответственно расходы на армию и флот приносились в жертву роскоши.
– Мы здесь надолго, папа?
– Не знаю, Миша. – Отец давно разговаривал с сыном, как со взрослым, и не считал нужным что-либо утаивать от него. – Надеюсь, что не очень. Сейчас доберемся до Монсеррата. Надеюсь, что нам дадут возможность остаться там.
– Ты не знаешь?
Иван вздохнул:
– Не знаю. Надежда, конечно, есть. И – немаленькая. Но что творится в голове маркиза, не знает никто. В один момент он скажет «да». В другой – «нет».
– Ясно, папа. Значит, остается только надеяться?
– Ты прав. Есть хочешь?
– Можно…
Обрадованный, что сын отвлекся от тяжелой для него темы, барон захлопотал возле кухни-автомата, готовя ужин.
После трапезы он уложил мальчика спать и погрузился в раздумья. Маркиз Монсерратский был очень хитрым правителем, предпочитая действовать чужими руками. Не зря он имел прозвище Лис. И хотя существовала предварительная договоренность между бароном и консулом маркизата, согласится ли правитель Монсеррата на прием беглеца, объявленного вне закона, оставалось тайной. Как говорилось в старинной поговорке, ворон ворону глаз не выклюет. И пойдет ли маркиз на обострение отношений с соседом, тоже непонятно. Хотя тайный перевод денег был воспринят благосклонно.
Еще раз взглянув на разметавшегося по койке мальчика, Иван вздохнул и поднялся с кресла – пора было идти обратно в рубку. Обязанности командира корабля требовали его присутствия там.
…После недели полета на крейсерской