– Понимаю. Новое место, новые люди… Но дело в том, что мы сможем купить тебе новую одежду не раньше, чем через два дня. А ты же не можешь ходить по крейсеру в таком грязном платье? Что о нас подумают?
Девочка опустила глаза и покраснела:
– Я постираю. Сама.
– Ладно. Но такими темпами… – Он не успел закончить фразу. Вредина уткнулась ему в плечо и тихо прошептала:
– Дяденька, вы хороший. Я не хочу вас огорчать. Я больше не буду…
– Ладно. Только не плачь. Купим тебе много платьев. Как только решатся некоторые проблемы и сможем выезжать в город.
Девочка засопела:
– Платье не хочу. Хочу такую же одежду, как у него.
Махнула рукой на Мишу, одетого в маленькую копию отцовского комбинезона военного образца. Барон проследил за ее жестом и… перехватил удивленный взгляд сына. Тот из деликатности еле сдерживался, чтобы опять не подойти к родителю.
– Чего, сын?
– Папа, а ты откуда знаешь, что все закончится через два дня?
– Ну… Просто у меня такое ощущение, что все решится сегодня.
– Хорошо бы, пап. Хочется погулять по улице, а нельзя…
Иван выпрямился, и оба ребенка ухватились за его ноги. Он погладил их по головам, предложил:
– Ну что, пошли умываться и ужинать?
Те дружно крикнули:
– Да!..
Умывались ребятишки долго, но зато тщательно. Во всяком случае, взгляд де Берга, не особо придирчивый, не обнаружил ничего предосудительного. Выйдя из душевой комнаты, дети приблизились к столу и показали чисто вымытые ладошки.
– Все. Присаживайтесь, и вперед!
Ребята дружно заработали ложками, жмурясь и причмокивая от удовольствия. Иван смотрел на рыжеволосую девочку и думал, кем она станет? Ведь ему, в сущности, абсолютно ничего про нее не известно, кроме короткой записи в свидетельстве о продаже, найденном в мешке с деньгами. Настоящее имя. Возраст. И – все. Ни имен родителей. Ни откуда родом. Ни даже национальности. Внешне – либо чуканка, либо тайхотсу. Но гарантированно не марлитанка, не сканда и не геременка. Тем более монсерратка. По типу лица не проходит. Да и на универсальном языке говорит без всякого акцента. И скорее всего, он родной для нее и есть…
– Врединка, а ты давно здесь? На планете?
Девочка на секунду оторвалась от еды:
– Не помню, дядя. Кажется, я жила здесь всегда…
– А маму помнишь?
Теперь она даже положила ложку. Потом снова взяла и как-то грустно, словно разом угаснув, ответила:
– Простите меня, дядя… Я забыла, кто такая на самом деле…
И сжалась, словно ожидая удара или ругани. Иван пододвинулся ближе, погладил съежившуюся девочку по голове:
– Не плачь, малышка. Может, нам повезет, и ты найдешь свою маму.
– Я знаю, где она. Мама приходила ко мне два дня назад. Она тоже… рабыня…
– Уверена?
– Да, дядя. Знаю…
Де Берг понял, что дальше расспрашивать не стоит. Девчушка только-только начала оживать. С его сыном