К концу дня я наловчился передвигаться и уже мог воспринимать мир в любом скоростном диапазоне. Это требовало предельного внимания с моей стороны, поэтому беседа со мной, по словам Свенты, напоминала общение с контуженным. Но это-то как раз и не должно никого удивить. Все-таки я побывал на грани смерти.
Днем я занимался самостоятельно при посильной помощи и поддержке Свенты, а с девяти часов вечера и до трех ночи – с тираном Финь Ю. В слиянии с магией был еще один плюс: для сна теперь требовалось максимум три часа, да и то похож он был на медленное парение в слоях магического пространства. Почему пространство представлялось мне слоистым, я пока не знал, а Финь Ю молчал, ссылаясь на мое «детское» воображение. Он обещал, что я все пойму позже, а когда – зависит от меня самого.
Вместе с учителем мы действительно занимались тем, что конструировали на основе базовых движений очень интересные комплексы и связки, одновременно строя всевозможные абстрактные, как мне тогда казалось, узоры.
В конце второй ночи занятий Финь Ю снял блок, препятствующий управлению магией. Во время занятий он снимал его только на короткое время и всегда внимательно следил за тем, что и как я делаю. Несколько раз ему приходилось вмешиваться, чтобы я не рубанул сдуру – точнее, от неумения пользоваться новыми возможностями – самого себя. Глобальное изменение заключалось в том, что я не видел нитей и даже витков магусов. Я мог, конечно, если очень уж хотелось, вообразить их, но для построения узоров мне этого теперь совсем не требовалось. Простейшие узоры я структурировал мгновенно и целиком. Любого типа и любой степени насыщенности магической энергией.
В более-менее окончательном овладении своим телом помогла мне, как ни странно, Таллиана. Дура-кормилица, невзирая на прямой запрет жены, вошла в нашу спальню с заявлением, что она ничего не может поделать с этим маленьким демоненком, требующим немедленно подать маму и папу. Девочка, завидев меня, с визгом бросилась навстречу, раскинув ручонки, а я, обрадованный не меньше, бросился к ней. Воздух снова загустел, все застыли на своих местах, и только испуганный блеск в глазах жены подсказал мне, как она переживает за малышку. Время подумать у меня было, и я тоже моментально осознал, насколько опасно может быть для Таллианы, если я подхвачу ее на руки с такой скоростью.
Испуг жены, мой страх за