– Гиттериан – это тот самый, кто выявил свойства клятвы?
– Да. Тот самый.
В аудитории все было готово к проведению приемных испытаний. Испытуемые тоже были на месте. Молодой помощник декана, парень с пятого курса алхимического факультета, только что закончил инструктировать гостей на лоперском языке о порядке проведения экзамена и отошел в сторонку. Дедушка Лил встал за кафедру, а я пристроился рядышком, за столом для преподавателей. Около стола было выставлено четыре кресла и напротив каждого стояли стаканы тонкого стекла и несколько графинов с соками и прочими прохладительными напитками. Справедливо решив, что это все не для меня приготовлено, я даже не попытался занять одно из кресел.
Графиня, а также ее слуги Леси и Протис, не скрывая волнения, ожидали начала испытаний. Вчера лучшие специалисты КСОРа по немагическому воздействию («инженеры человеческих душ», так сказать) довольно долго обрабатывали графиню, запершись в одном из кабинетов нашего дворца. Девушка прекрасно понимала все выгоды учебы в королевской академии Элмории – новые знания, статус высокообразованной аристократки и в то же время безопасность от покушений лоперских «доброжелателей» отца. Но вот с тем, чтобы дать образование своим слугам, она поначалу была категорически не согласна. А Лесиоза, на которую возлагались определенные надежды… Нельзя сказать, чтобы она была рабыней, но и свободной, как наемные слуги, она по лоперским законам тоже не являлась. Соответственно даже замуж она не могла выйти без согласия своего господина или госпожи. Разумеется, мы не в Лопере, однако сама Леси ни за что не соглашалась нарушать законы своей родины. Так уж она воспитана. В конце концов, говоруны из КСОРа сумели-таки переубедить Олисию, упирая на выгоды от наличия в графской семье собственного лекаря, по гроб жизни благодарного своей хозяйке, и та дала свое согласие. После этого вопрос с обучением Протиса решился сам собой. Хотя, я подозреваю, что, если бы графиня не согласилась, никто бы особо настаивать не стал.
Дедушка Лил вещал гостям что-то из истории академии. Занимал время, дожидаясь прихода запаздывающих гостей. Наконец двери аудитории распахнулись и на пороге нарисовались трое целителей. Объемистые фигуры, надменные лица, золотые жетоны на золотых цепях поверх мантий из жутко дорогого шелка. «Три поросенка» – вспомнилась мне вывеска на одном из кабаков столицы. Данное