Великий Наполеон. Борис Тененбаум

стали называть окружение Первого Консула – поистине сиял. Констан сообщает нам, что мундиры присутствующих были украшены пышной позолотой, прически дам – страусиными перьями, а от сияния бриллиантов просто слепли глаза. Уже после прибытия всех приглашенных перед присутствующими появился сам Первый Консул – в отличие от своей блистательной свиты одетый в простой мундир и белые кавалерийские лосины. Констан сообщает нам, правда, что на эфесе его шпаги сиял бесценный брильянт, имевший даже собственное имя – «Регент» [1]. Он входил в набор королевских драгоценностей, при Директории был заложен, выкуплен Первым Консулом и помещен им на достойное такой редкости место, на рукоять «…первой шпаги Франции…». Против обыкновения, мадам Бонапарт тоже была одета очень просто – в белое платье, а из украшений не выбрала ничего, кроме нити очень дорогого жемчуга. Сделано это было, по-видимому, по настоянию ее супруга. На государственной церемонии он счел нужным позаботиться и о туалете жены – это был своего рода театр, и пренебрегать деталями, которые могли бы помешать ему создать желательное впечатление, он счел неразумным.

      Как известно всем любителям сцены – «…короля играет свита…». Свите следует быть как можно более пышной. А вот королю, чтобы отделиться от свиты, нужно использовать внешние знаки ранга, вроде короны.

      Наполеон Бонапарт, Первый Консул с полномочиями пожизненной диктатуры и с правом назначить себе преемника, государь Франции во всем, кроме разве что названия «государь», избрал знаком отличия не корону или скипетр, а «…полное пренебрежение деталями…». Это подчеркивало уникальность его позиции куда заметнее, чем любая парча, а для посвященных неплохим символом этой уникальности служил бесценный «Регент», помещенный не на груди и не на отсутствующей пока короне – а на рукоятке его шпаги.

      Первый Консул обладал способностью к необыкновенно быстрому обучению.

      II

      Создать должное впечатление помогают декорации – богатство, могущество и престиж сами по себе создают неплохую ауру. Для тех, с кем «король» соприкасается поближе, много значит личное внимание. Небольшой пример. Когда Констан угодил вместе с Первым Консулом в дорожную передрягу с опрокинувшейся каретой и, в отличие от него, изрядно расшибся, Первый Консул счел нужным заглянуть к своему камердинеру, спросить его о здоровье и оставить ему на прощание небольшой конверт. В конверте Констан нашел 3000 франков, «…на пошивку нового костюма…». Сумма равнялась годовому жалованью офицера ранга повыше капитанского – и чувства камердинера по отношению к его хозяину, право же, переполнили чашу восторга. Об этом мелком эпизоде не стоило бы и говорить, но нечто очень похожее Наполеон Бонапарт делал в отношении людей поважнее Констана. Своих сотрудников, вроде генерала Ожеро или префекта парижской полиции Дюбуа, он награждал, конечно, суммами побольше, но в принципе – столь же щедро…

      Разумеется, это было не все. Помимо зрителей, смотрящих на сцену издалека, есть и люди, участвующие в спектакле и знающие, если так можно выразиться, театр со стороны кулис