I. Город
Грэмп Стивенс сидел в шезлонге и смотрел на работающую косилку, чувствуя, как ласковое солнце прогревает его кости. Косилка дошла до края лужайки, поквохтала, словно довольная курица, аккуратно развернулась и покатила в обратную сторону. Мешок для скошенной травы заметно набух.
Внезапно косилка стала и возбужденно защелкала. Тотчас откинулась крышка сбоку, и высунулась крановидная рука. Кривые стальные пальцы пошарили в траве, торжествующе подняли камень, бросили его в маленький ящик и вернулись под крышку. Косилка лязгнула, потом тихо загудела и пошла дальше окашивать ряд.
Грэмп проводил ее недовольным ворчанием.
В один прекрасный день, сказал он себе, эта штуковина, пропади она пропадом, возьмет да свихнется из-за какой-нибудь промашки.
Он откинулся на спину и перевел взгляд на выбеленное солнцем небо. В далекой выси мчался куда-то вертолет. В эту минуту в доме ожило радио, и над лужайкой раскатилась дикая какофония. Грэмп вздрогнул и сжался в комок.
У юного Чарли, пропади он пропадом, очередной сеанс твича…
Косилка прогудела рядом с шезлонгом, и Грэмп метнул в нее злобный взгляд.
– Автоматика, – сообщил он небу. – Кругом одна сплошная автоматика. Скоро дойдет до того, что подзовешь машину, пошепчешь ей на ухо – и она помчится выполнять приказание.
Сквозь какофонию из окна пробился нарочито звонкий голос его дочери:
– Папа!
Грэмп поежился:
– Да, Бетти.
– Папа, ты уж будь любезен, отодвинься, когда косилка дойдет до тебя. Не пытайся ее переупрямить. Это ведь всего-навсего машина. Прошлый раз ты сидел как вкопанный, она то с одной, то с другой стороны заходила, а ты хоть бы пошевельнулся.
Он промолчал и несколько раз клюнул носом – пусть подумает, что он задремал, и оставит его в покое.
– Папа, – повторил пронзительный голос. – Ты меня слышишь?
Не помогла уловка…
– Слышу, слышу. Я как раз хотел отодвинуться.
Грэмп медленно поднялся, тяжело опираясь на трость. Пусть видит, какой он старый и дряхлый, может, совестно станет. Да только надо меру соблюдать. Если она поймет, что он вполне может обходиться без трости, ему сразу найдется работенка. Если же он переиграет, она опять напустит на него этого дурацкого врача.
Ворча себе под нос, он передвинул шезлонг на выкошенный участок. Косилка поравнялась с ним и злорадно фыркнула.
– Ты у меня когда-нибудь дождешься, – сказал ей Грэмп. – Врежу так, что все шестеренки полетят.
Косилка погудела в ответ и невозмутимо покатила дальше.
Только он хотел сесть, как в дальнем конце заросшей улицы что-то заскрежетало и закряхтело.
Грэмп