Автопортрет
Я начинала с глупой точки
рисунок лунного свиданья.
У точки вырос позвоночник,
другими точками изранен.
И всё сбивалось под ладонью
в волну сплошного наважденья.
И для себя быть запасною
рисунок разрешал, – на звенья
ломая кислородом цепи
внутри кровавых искуплений…
И в каждой точке – лунный трепет
мои очерчивал колени…
Но с высоты ночного моря
я снова становилась точкой, —
откуда выросла узором
единства глупости и ночи.
Заветен
У дня
длиннее солнце.
У ночи —
звезды ярче.
Лишь я одна —
не значу.
Да каменное —
бьется.
А горькое —
всё горше.
Уста —
отравы язва.
Лишь ты один
хороший.
А я пускай —
ни разу.
Подумаешь, разбилась
неделя на столетья.
А я сто раз сердилась —
да двести —
мне заветен.
Бывает поздно
Наверно, всё бывает поздно,
Когда не начато вовек.
Смотрел на крохотные звезды
Такой огромный человек.
Он и не вспомнит, был ли прежде.
А если был, то почему
Так быстро вырос из надежды,
Что всё успеется ему;
Что все получится, свершится;
Для каждой цели хватит средств!
И вроде только десять… тридцать…
А жизни не было.
Конец.
И так всю жизнь…
Памяти…
Крошиться будет долго. Но надёжно.
Раскрошенное легче выдыхать.
Внутри меня разбилась снова мать,
И я сгребала косточки под кожей —
Почти полвека.
Выдох – вдох – опять…
Но выдох я просила
чуть попозже.
Пусть поживёт.
Хотя бы вдохов пять…..
Теряются люди
На этой неделе не будет погоды.
Ни времени года, ни прочей муры.
На этой неделе расстанется кто-то
С участником той же Игры.
Теряются люди. Теряют рассудок,
Теряя друг друга. Теряя себя.
И к черту погоду!.. Повоет. Забудет.
А ты и не вспомнишь, кто – я…
«Я сам обманываться рад»
Смеялся выстрел холостой
над чуткой верой листопада.
А вера с прежней теплотой
любила алые наряды…
Растворённая
Растворённая мысль – в чашке чая на завтрак.
Растворяться вообще нужно хоть иногда.
И уже голова будто не виновата.
Даже боль – это лишь суета.
Что вначале меня искупало снаружи,
дальше стало глотком. Жидким небом – во рту.
И в нелепой судьбе