Рожденная ночью. Яна Александровна Малова

которая только что состоялась. Солнечные лучи, такие нежные и теплые, стучатся в каждое окно, и им там рады как никогда. Соскучившись по таким знакам приветствия, из подъездов выбегают дети и взрослые, но рассмотреть, куда именно они направляются, сложно. Также сложно найти подхваченный и унесенный внезапным порывом ветра шарфик или воздушный шар. Но его можно долго провожать взглядом и даже пройти за ним несколько шагов, прежде чем окончательно смириться с тем, что он не вернется, и мысленно пожелать ему удачного путешествия. Но может случиться все иначе. Шарик может лопнуть и рухнуть на землю или же зацепиться за кусты деревьев или здания. Каждый из этих вариантов в какой-то мере печален.

      Как же скромна и ограничена жизнь, которую видишь только сквозь замочную скважину или щель в стене. Одна и та же сцена проходит перед глазами изо дня в день. Люди пробегают мимо, второпях не узнавая друг друга, не замечая изменений вокруг. А ведь каким красивым становится куст сирени, расположившийся за небольшой белой беседкой. И как, наоборот, наклонилась тонкая рябина, которая еще прошлым летом стойко справлялась с удержанием огромного количества ягод.

      Вот так человека перестают волновать проблемы близких и родных, на второй план отходит кажущаяся естественной когда-то потребность звонить, писать и даже просто вспоминать тех, кто совсем недавно или уже давным-давно был незаменимой и неотделимой частью тебя самого.

      Откуда-то слышится пение птиц, журчание ручьев, шелест листьев. Но, ни увидеть это полностью, ни почувствовать, ни тем более стать частью этого мира не получится, если так и оставаться по эту сторону двери.

      Крик ребенка. Сначала едва уловимый, прерывистый, затем чуть слышные всхлипывания и, в конце концов, плач! Толчок в дверь, и яркий ослепляющий свет, кажется, сжигает дотла, заставляет зажмуриться, прослезиться и улыбнуться, вытирая неожиданно появившиеся капельки.

      …

      – Вот, наконец-то! А я уж подумал что-то пошло не так. – Бодрый голос Кости еще перемешивался в голове Иры с мыслями и рассуждениями из сна, но донесся до Иры чуть позже, нежели пробудившие ее солнечные лучи.

      – Ты пьешь чай или кофе? – донеслось из кухни.

      – Чай! – на автомате ответила Ира. Солнце светило так ярко, что можно было подумать, что сон продолжается. Но перед Ирой не было скважины или щели. Она лежала на небольшом старинном диване коричневого цвета. Под голову были подложены мягкие подушки различных форм. Это показалось Ире неудобным, и она поднялась. Не понимая и не помня точно, что произошло, Ира прошла к большому письменному столу, заваленному бумагами и книгами. Рядом стояли высокие напольные часы с маятником в виде меча. На циферблате стрелки показывали ровно три часа. Сумки своей Ира не обнаружила и поэтому направилась в кухню. Проходя мимо какой-то спальни, она услышала голос Кости. Он разговаривал по телефону. Разобрать что – то определенное было практически невозможно, да Ире этого и не нужно было. Дверь была