Иерарх подошел к Климентине, положил ей на плечи холодные руки.
– Но тому, о чем я поведал, не суждено осуществиться – нет! – проговорил он слабеющим голосом; в мозаичных глазах заблестела влага. – И не мы виноваты, просто срок вышел. Что бы мы не намеревались предпринять, какие бы благие замыслы не лелеяли, какие бы добрые книги не собирались написать – время вышло! Мы уходим из этой Вселенной. Возможно по ту сторону жизни нас ждет иная форма бытия… Все возможно. Но, как ученый, я полагаю, что мы просто рассыплемся атомарной пылью по диску галактики. Из элементов, слагавших наши тела, когда-нибудь образуются новые звезды.
Иерарх отступил. Климентина опустила глаза. По раскрасневшимся щекам потекли горячие слезы. Ей было страшно и больно смотреть, как терзается этот не совсем трезвый пожилой ученый.
– Ты ведь из бесфамильных? – вдруг спросил Контон.
Климентина кивнула.
– Ты очень красивая. И тактичная. Тебя с гордостью примет всякий прайд. Твои гены омолодят и обогатят любую благородную ветвь Сопряжения. – Он поклонился. – Я благодарю за то, что выслушала старика. Кажется, «колючка» почти выветрилась из головы. Теперь я уйду. Еще раз – низкий поклон.
– Иерарх! – окликнула Климентина Контона. – Иерарх, я должна на время покинуть Пангею. Я отправлюсь на Тифэнию. Мой друг попал в беду, – пояснила она, хотя последняя фраза далась ей через силу. Очевидно, чудак Ай-Оу не желал, чтобы о нем говорили с посторонними.
– Ты вернешься? – спросил Контон, как показалось Климентине, с тревогой. С чего бы? Она ведь – рядовой техник… Иерарх улыбнулся: – Ты знаешь, а я ведь – вампир. Твоя вера и вера других молодых людей помогает мне жить, – признался он полушутя.
– Я вернусь, иерарх! – пообещала Климентина. – Я верю, что увижу это ваше «настоящее небо».
«Белая Кайра» Климентины развернула крылья над угольными гифами уранианских колец. Их было девять. Узкие и каменистые, они едва заметно колыхались под приливным воздействием спутников газового гиганта. Вещество, из которого состояли кольца – поглощающая свет пыль и мелкие каменные обломки, – текло медленно, где-то образуя уплотнения, где-то собираясь в пологие холмы. Кольца закрывали звезды. В своей мрачной торжественности они походили на бесконечную похоронную процессию.
Климентина повернула широкий нос «Кайры» к оптическому маяку. Маяк сиял над темной долиной колец, словно сверхновая звезда. Маяк подсказывал: вот здесь заканчивается межпланетная магистраль, вон там – переход на локальную.
Пришлось потратить время, кружа в лабиринте гравитационных направляющих. Вход в локальную сеть с нептунианского направления оказался закрытым: проходил досмотр торговый караван с Нереид. «Кайра» очутилась посреди столпотворения. Белому кораблику с черными крыльями слали приветственные сигналы грозные патрульные, одноместные прогулочные яхты благородных, сверкающие гирляндами огней лайнеры и мрачные,