Ниже будет показано, что, сосредоточив внимание на изучении языков в синхронии, женевские лингвисты Балли, Карцевский и Фрей учитывали в своих практических исследованиях продуктивные явления, тем самым статика у них сочеталась с динамикой. Динамика в статике составляет основу учения Сеше об организованной речи (см. § 2).
Якобсон возражал также против рассмотрения синхронии и диахронии в отрыве от «внутренней» и «внешней» лингвистики в понимании Соссюра. «По мнению Соссюра, как только мы обращаемся к вопросу о пространственных отношениях между языковыми явлениями, мы покидаем “внутреннюю” лингвистику и переходим во “внешнюю” лингвистику» [Якобсон 1985: 413]. С критикой Якобсона нельзя до конца согласиться. Рукописные источники свидетельствуют о том, что «Соссюр включал в свои разграничения и языки с их историей и одновременным функционированием» [Энглер 1998: IX]. Да и в самом «Курсе» он рассматривает действие двух сил: «силы общения» и «духа родимой колокольни» [Соссюр 1977: Ч. 4, гл. IV]. Таким образом, Соссюр считал недостаточной схему языка во времени и считал необходимым добавить понятие распространения языка в пространстве. Это свидетельствует о том, что Соссюр, в отличие от встречающихся представлений, не ограничивал диахронию внутрисистемными фактами, но также считал нужным привлекать факторы географического распространения языковых явлений и межъязыковые влияния. В еще большей степени это относится к его последователям – лингвистам Женевской школы (подробнее см.: [Там же: Ч. 2, гл. IV, § 1]).
Е. С. Кубрякова отмечает, что вопрос о том, относится ли дихотомия синхронии и диахронии к онтологии объекта или только к разграничению двух разных подходов к анализу и методике описания, продолжает оставаться спорным [Кубрякова 1990а: 452]. Большинство авторов относят эту дихотомию к методологии. Одним из первых по этому вопросу высказался С. Ульман: «...не язык является синхроническим или диахроническим, а подход к нему, метод исследования, наука о языке» [Ulmann 1959: 36]. Этой точки зрения придерживался Э. Косериу [Косериу 1963], разделял ее и В. А. Звегинцев: «Это разграничение отнюдь не коренится в свойствах объекта, а относится к теории лингвистики и к методам изучения объекта» [Звегинцев 1963: 135]. Сходной точки зрения придерживался Р. Годель: «В соссюровском учении следует различать два вида дихотомий: дихотомии, устанавливаемые без обращения к теории (артикуляция, фонетическое явление, означаемое/означающее, синтагма/ассоциативная группа) и дихотомии теоретического и методологического характера (язык / речь, синхрония /диахрония)» [Godel 1981b: 45].
Р. Амакер обращает внимание на то, что «дихотомии являются высшим уровнем абстракции, обусловлены вхождением лингвистики в общую науку о знаках – семиологию, дихотомии представляют собой семиологическую модель языка» [Amacker 1975: 93]. Т. Де Мауро, исследователь творчества Соссюра, утверждал, что «противопоставление синхронии диахронии является противопоставлением точек зрения; это противопоставление