– Да…
Он все-таки произносит это долгожданное “да”, стряхивает пепел с груди и добавляет:
– Удача не всегда была у меня в любовницах. Но какое вам до этого дело?
– Я хочу знать о вас все.
– Вы – просто олух, честолюбивый олух и глупец. В вашем возрасте следовало бы…
– Пожалуйста, выбирайте выражения.
– Вы же хотите все знать обо мне.
– Да, но это не дает вам права…
– Дает.
Он раздавливает сигарету о дно пепельницы и, зачем-то глянув по сторонам, пытается встать.
– Дает, – повторяет он. – Если я ваш герой.
Он благодарит за ужин и прощается. Не удерживать же его за рукав? Мне хочется напоследок лягнуть его.
– Вы поступаете хуже…
– Бросьте… Это вы со своими хромыми взглядами сделали мир слепым. Ваши горбатые души… впрочем, ладно… Он берет кружку с остатками пива и отпивает глоток.
– Ладно, – говорит он еще раз и берет палку, – вы не сердитесь. Я и правда не знаю, чем вам помочь. Если у вас до сих пор нет имени, нечего соваться… Ведь уже есть Тургенев, Толстой, Чехов… Есть Стендаль, Флобер, Диккенс, Бальзак, Гюго… Куда вам? К тому же я абсолютный счастливец и в герои не гожусь. Просто мир вокруг вас еще такой дикий, такой девственный. Вот он и есть неудачник. Он – ваш герой, начните с него.
– С кого, “с него”?
Он улыбается:
– Ну, с мира… Извините, но мне, правда, пора.
– Куда это вы так спешите?
– У нас сегодня ничего не выйдет, а мне еще нужно…
– Чем же вы занимаетесь?
– Да вот… живу. Пока, увидимся еще…
Он не подает мне руки, прихрамывая, уходит, а я мучаюсь оттого, что так и не узнал его имени. Егор он или не Егор?
– Настя, Настя, Настенька, Настя…
Я кричу с порога, ору так, что Настя вскакивает с дивана и замирает в оцепенении. С белыми от страха глазами, каменная, она стоит в своем коротеньком синем халатике, не смея вымолвить слова… “Что случилось?” – она не в силах задать вопрос, но вида ее вполне достаточно, чтобы понять, насколько она потрясена.
– Что?.. – только и произносит она.
– Настенька, я… я говорил с ним…
Она делает выдох, закрывает глаза и присаживается на подлокотник кресла. Молчание. Затем она вскакивает и рысью, пантерой бросается на меня: прыг! В мгновение ока она оказывается рядом и ну лупить меня своими кулачонками, царапая своими ноготками мое лицо, руки… Густая краска ненависти проступает на ее щеках, ее маленькие прелестные ушки горят, а в глазах, ее дивных серых глазах, появляются два прозрачных зернышка слез. Она плачет.
– Настенька…
Она прикрывает лицо своими нежными ладошками, опускается в кресло и плачет.
– Настенька…
Только плечи, ее милые плечи тихонько вздрагивают в моих руках. Я успокаиваю ее, как могу.
– Не