Старуха выглядела искренне удивленной. Анна уже в который раз за этот день растерялась.
– А разве нет? – Она уже вовсе ничего не понимала. Слова старухи будто понизили температуру в комнате с фамильными портретами. Ощутимо повеяло холодом.
– Не говорите глупостей! Он был таким странным. Не сразу, не вдруг, но я все чаще замечала…
– Ничего не понимаю! Вы хотите сказать, что Янош и Алтея… усыновили Ника?!
– Именно это я и говорю, – старуха пристально посмотрела на Анну, но почему-то казалось, что она не видит девушку. – Господи! – прошептала она испуганно.
Анна обернулась, но не увидела ничего. Дверь за ее спиной была плотно закрыта. Когда она – всего несколько секунд спустя вновь посмотрела на кровать, старая миссис Орос билась в конвульсиях. Она широко разевала рот в беззвучном крике, размахивала руками в воздухе, будто отбиваясь от кого-то. Тщедушное тело в некрасиво сбившейся ночной рубашке выгибалось дугой, словно ее крепко держали за плечи. Ничего не понимая, Анна метнулась на помощь, громко крича:
– На помощь! Помогите!
Она слышала топот ног, но слишком далеко, где-то в глубине большого дома.
Старуха металась по постели. Брыкаясь, она сбросила на пол одеяло. Скрюченные пальцы комкали и рвали простыню. Ссохшиеся, отвисшие груди мотались из стороны в сторону. В комнате резко запахло кислым старушечьим потом. Анна беспомощно тянула вперед руки, но никак не могла ухватить извивающееся тело.
На губах старухи появилась пена, глаза выпучились так, будто вот-вот вылезут из глазниц. Остекленевший взгляд смотрел в одну точку, или, скорее, следил за чем-то, видимым ей одной. Кажется, оно приближалось.
Когда в спальню вломились перепуганные слуги, кожу на лбу хозяйки вдруг прорезала длинная рваная рана. Женщина дико закричала. Кровь немедленно залила лицо. Ее было так много, что старуха мгновенно ослепла и от этого закричала еще сильнее.
Слуги оттеснили Анну в сторону и столпились вокруг кровати, но никто не решался прикоснуться к корчившемуся телу.
– Пропустите!
Несколько человек обернулись на властный голос. Странная незнакомка враз переменилась, кажется, даже стала выше ростом. Эти изменения не допускали неповиновения, и толпа почтительно расступилась.
Глаза Анны залил мерцающий свет, похожий на болотные огоньки. Она что-то громко говорила незнакомым гортанным голосом, низким и вибрирующим, как полет майского шмеля. Слова на чужом языке, которые она произносила, действовали подобно