Я направилась к двери.
– Не обнадеживай себя. Твой отец следил за тобой не из любви, – вдруг сказал мне дядя Тим в спину.
– С чего вы взяли, что я так решу? – сквозь зубы спросила я, на мгновение замерев. – Я не та глупая и молчаливая девочка-тень, какой была раньше. Прекрасно осознаю, что это – просто контроль. К тому же вы и мой отец слишком похожи, чтобы я могла думать иначе.
Моя рука коснулась ручки стеклянной двери.
– Настя, – окликнул меня дядя, – ты ничего не забыла?
– Забыла сказать спасибо, – мрачно ответила я. – Благодарю, что не оставили в саду бездыханной.
На этих словах я покинула зимний сад и направилась на второй этаж – к Ярославу. Подышала воздухом, называется. Однако спокойно дойти до спальни мне было не суждено – я заметила Алену и Меркурия. Они стояли у окна в одной из гостиных и о чем-то тихо разговаривали. Алена была недовольной – скрестив руки на груди, она что-то сердито выговаривала. Лицо Мерка оставалось спокойным, но вот в черных глубоких глазах было точно такое же выражение, какое я видела у самой Алены, когда она смотрела на дядю Тима. Может быть, Меркурий не притворялся, что влюблен в Алену? Как все запутанно.
Я направилась к ним, но едва заметив меня, они замолчали.
Во взгляде Меркурия мелькнуло любопытство, во взгляде бывшей подруги – отвращение. Она явно не хотела меня видеть.
– Снова ты, Мельникова, – процедила она сквозь зубы. – Что нужно?
– Поговорить. Меркурий, оставь нас, – попросила я черноволосого мага. Он кивнул и ушел, а вот Алене мои слова явно не понравились.
– Не собираюсь с тобой разговаривать, – дернула она плечиком.
– А я собираюсь. И значит, мы поговорим.
– Что ж, говори. У тебя есть минута.
Эти слова царапнули меня как острые спицы. Минута. Раньше мне казалось, что у нас и нашей дружбы есть целая жизнь. Сейчас у нас была лишь минута.
– Я тебя понимаю, – сказала я негромко.
– Что? Что ты там понимаешь? – сощурилась Алена.
– Ты ведь думала, что мне сотрут память и я обо всем забуду, – отстраненно сказала я. – Наверное, для тебя это было большим искушением – хотя бы раз сказать правду мне в лицо.
Алена искоса на меня посмотрела.
– Но память стирать мне не стали. И теперь я все о тебе знаю. Знаю о том, что ты работала на моего отца и получала деньги, шпионя за мной. О том, что ты – до сих пор любовница моего дяди. О том, что ты меня ненавидишь. Мне интересно – за что? Я настолько тебе противна? Я тебя обижала? Я подставляла тебя? Предавала? Делала больно? За что ты меня ненавидишь – ведь глупо отрицать, что это не так.
На лице Алены появилась кривая и злая ухмылка, уродующая красивое лицо.
– Хочешь правды – получай. Мне надоело играть в твою лучшую подружку. Да, я ненавижу тебя. Ненавижу за то, что у тебя было все, Мельникова – прости, Реутовой называть тебя у меня язык не поворачивается. И за то, что ты от всего отказалась.
– Не поняла, – нахмурилась я.
– А что тут непонятного? – коротко