4
Иляшев сидел в приемной, даже не сняв тяжелого пестеря. Лузан, надетый поверх суконного зипуна, напоминал кожаный панцирь, какие носили предки Иляшева. Нож свисал с пояса, позванивали цепочки и амулеты, прикованные к ножнам.
Увидев секретаря райкома, Иляшев встал. Он прошел за Саламатовым в кабинет, снял пестерь, поставил его в угол, прислонил к стене двуствольное ружье, медленно подошел к столу и протянул Саламатову каменную, негнущуюся ладонь. Саламатов молча кивнул на стул, достал коробку папирос.
Хозяин Красных гор бережно подержал коробку на ладони, отложил ее и вынул берестяную тавлинку. Насыпал в ямку у большого пальца понюшку табаку, протянул тавлинку секретарю. Секретарь молча и так же серьезно взял табак, оба взглянули в глаза друг другу и нюхнули. Секретарь побагровел и зачихал. Иляшев только пошевелил ноздрями, втягивая зелье поглубже.
Окончив церемониал, достойный высокого гостя, Саламатов задал первый вопрос – о семье Хозяина Красных гор. Хотя он и знал, что Иляшев давно живет один, без этого вопроса нельзя переходить к делам. Иляшев ответил, что надеется увидеть чум, наполненный детьми и довольством, и задал такой же вопрос Саламатову, старому холостяку. Ему нравилось, что секретарь знает все обычаи его народа, и он с удовольствием продолжал этот приятный церемонный разговор.
Тем временем секретарша Саламатова, волнуясь, бегала из столовой в райком и обратно, торопя заведующего с чаем. На этот счет Саламатов раз и навсегда отдал строжайшее приказание: если столовая закрыта – несите самовар в райком, но чтобы был чай для угощения Иляшева и его родичей. И действительно, не успел еще Иляшев закончить полагающиеся по обычаю вопросы, как официантка принесла из столовой огромный медный чайник, две кружки, вазочку с сахаром и дневную порцию хлеба из пайка Саламатова.
– Ну, Филипп Иванович, куда ты лосиху девал? – спросил Саламатов, разливая чай.
– На тропу вывел, – усмехнувшись тому, что секретарь уже знает об этом, ответил Иляшев. – Теперь сама дойдет.
– Как же она дойдет? – усомнился Саламатов.
Иляшев прищурился и засмеялся хриплым смешком:
– Слово знаю.
– Какое же?
– Свое слово. Ты таких не знаешь. – Он посмотрел на секретаря: – Однако тебе могу сказать, ты хороший человек.
– Скажи!
– Лошадиный след солью посыпал. В каждую ископыть по щепотке. Вперед на десять шагов да подальше на десять шагов. Лосиха будет искать, где соль без карточек выдают. След запомнит, запах запомнит – сама домой придет.
– До чего же ты хитрый, Филипп Иванович!
– Не хитрый, а умный, – гордо сказал старик.
Окончив чаепитие, Иляшев достал из-за пазухи сложенную районную газету, осторожно разгладил ее заскорузлыми пальцами, положил перед секретарем и спросил, ткнув