– Как можно скорее.
– Зима наступает. Ты забыл об этом?
– Но ведь зимой война не прекращается?
– Война-то не прекращается…
Они помолчали, и каждый подумал о войне так, как представлял ее себе. Саламатов увидел в призрачной дымке огромные поля сражений, где сходились в атаке танковые колонны, сотрясая землю тяжелой поступью, а Нестеров увидел рыбацкую слободку с сожженными домиками и подумал о том, покинул его батальон Зеленый переулок или все еще держит в руках, не пуская немцев к Волге.
Неожиданно для себя он сказал Саламатову:
– Привет тебе от генерал-майора Бушуева.
– От Бушуева? От Миши Бушуева?
Нестеров рассмеялся: так странно показалось ему, что генерала, которому Комитет Обороны поручил один из ответственных постов по вооружению армии, которого Главная ставка направляла в самые тяжелые дни на главные участки фронта, можно называть Мишей. Но Саламатов горел от нетерпения. Он жаждал подробностей о нем, а Нестеров их не знал: женат ли генерал, есть ли у него дети и сколько у него орденов?
Досадуя, что Сергей так мало знает о его старинном друге, Саламатов сам стал рассказывать о нем. Бушуев был в гражданскую самым смелым бойцом в его отряде, солдатом с выдумкой, с лихостью, который делает все, что приказано командиром, да еще чуть-чуть побольше. Потом он учился на курсах красных командиров, затем служил в армии; иногда они встречались друг с другом. Последние же годы Бушуев ведал вопросами артиллерийского вооружения и служил военпредом на крупнейшем артиллерийском заводе.
– Так вот он где теперь! Хорошо идет! – восхищенно воскликнул Саламатов и даже с некоторой грустью оглядел свой неприхотливый кабинет. Потом, покачав головой, сказал: – А и наше дело тоже нужное. Так ведь, Сергей?
Это Нестеров мог подтвердить. Он хотел бы для своего друга самых ответственных постов, зная, что тот справится с любыми сложными делами. И от всей души сказал:
– Ничего, Игнатий Петрович, мы еще будем перестраивать мир!
– А что же, думаешь, я напрасно английский учу? – с усмешкой сказал Саламатов и пристально посмотрел на него. – Мне еще пятидесяти нет, а вон в Англии, – подмигнул он, – только после пятидесяти начинают всерьез заниматься государственными делами.
Подошел к карте Красногорского района, висевшей над витринами, посмотрел на нее испытующе и сказал:
– Вот проведем сюда железную дорогу, откроем все девяносто – или сколько их там? – элементов менделеевской таблицы, начнем их разработку, построим еще не один город в тайге – и можно мне будет умирать спокойно. Памятник мне, конечно, не поставят, но думается люди вспоминать будут добром, как тебе кажется, Сергей?
– Будут, будут!
– Ну, пусть вспоминают, что жил-де вот такой человек Игнатий Саламатов, – больших дел не сделал,