– Сдаётся мне, что сапоги татарские, как у Салима, – предположил Гафур.
– Я тожа узнал их, – хриплым голосом согласился Архип. – Так вот где нашёл свой конец Салим.
Морщась и чертыхаясь, они вытащили полуистлевший труп Салима из кустов.
– Может, обратно его зашвырнём? – спросил Гафур. – А в умёте обмозгуем, что с ним опосля делать.
Вскоре вернулись казаки, озабоченные долгим отсутствием Архипа и Ураева. Они окружили труп.
– Негоже оставлять ево здесь, – сказал Архип. – Казаки, грузите его в телегу.
– А может, опосля? – спросил Гафур, бледнея.
– Свезём в умёт и захороним, – отрезал Архип. – Средь нас проживал и плохого не сотворял, как… – Он вспомнил про Чубатого и замолчал, нахмурившись.
Труп Салима уложили в телегу поверх брёвен. Поехали. Повозка скрипела и вздрагивала на ухабах. При каждом толчке труп хрустел и ломался.
Ураев нервно дёргал за вожжи, мертвея от суеверного страха. Труп «ворочался» сзади, как живой. Дымка тумана клубилась вокруг. Жуть… Хоть бросай всё и беги впереди телеги.
И вдруг – треск, толчок, телега осела посреди огромной лужи. Гафур спрыгнул и по колени провалился в воду. Колёса повозки наполовину скрылись под водой, а труп…
Ушедшие вперёд казаки вернулись снова.
– А ну подсоби! – крикнул Архип, подойдя к телеге и берясь за колесо.
Казаки окружили повозку, нехотя войдя в воду. Ураев взял в руки вожжи. Но засевшая в жидкую грязь телега не двигалась с места.
Упираясь в скользкое дно лужи промокшими сапогами, казаки дружно раскачивали повозку. И вскоре их усилия увенчались успехом.
Измотанные, обессилившие люди выбрались из лужи, которая прямо на глазах увеличивалась в размерах, превращаясь в озеро. Матерясь и чертыхаясь, они побрели вперёд. Сушиться было некогда, да и негде.
Обоз медленно пополз вперёд. Казаки спрашивали друг друга:
– Сколько ещё до умёту?
– Рукой подать уже.
– Покуда доберёмся, все жилы зараз вытянем.
– Вытянем – не вытянем, а топать надо б…
Сдвинув брови, напрягая мышцы, вперив упрямо вперёд глаза, навострив слух – казаки упрямо следовали в посёлок. И каждый, подавляя внутреннею дрожь, вызванную холодом и нервным напряжением, думал: «Ничего, уже доберёмся. А там пожрём, да и в баньке попаримся!».
Телега Ураева жалобно хрустнула и застопорилась. Тащившая её пара измотанных лошадей тоже встала, даже не пытаясь сдвинуть её с места.
– О Аллах! Нет больше мочушки!
Архип оглянулся и увидел Гафура. Тот качался, и было видно, что он вот-вот рухнет прямо в грязь. От его промокшей одежды валил пар.
Казаки посматривали на него и ничего не говорили. Ураев, опустив голову, сел на куст корушатника. Он долго безучастно слушал, как пыхтят казаки, ладя его телегу. Неожиданно Гафур вскочил и бросился помогать им. Но