Генрик Сенкевич (1846–1916) – польский писатель, автор романа «Огнем и мечом» о борьбе славных польских рыцарей против захватчиков – украинских казаков.
В 1827 г. в Париже вышел в свет памфлет французского ученого и писателя Жана-Батиста Переса «Почему Наполеона никогда не существовало». Перес заявил, что реального императора не было, а его жизнеописание – вариация мифа о божественном Аполлоне.
Прототипом Торопца послужил прапорщик австро-венгерской армии Евгений Михайлович Коновалец (14 июня 1891 (1892?) – 23 мая 1938) – видный деятель украинского националистического движения 1920–1938 годов, участник Первой мировой войны и Гражданской войны на Украине.
Владимир Кириллович Винниченко – (16 (28) июля 1880, Елисаветград Херсонской губернии – 6 марта 1951, Мужен, Франция) – украинский политический и общественный деятель, революционер, писатель, драматург, художник.
6
Магазин «Парижский шик» мадам Анжу помещался в самом центре Города, на Театральной улице, проходящей позади оперного театра, в огромном многоэтажном доме, и именно в первом этаже. Три ступеньки вели с улицы через стеклянную дверь в магазин, а по бокам стеклянной двери были два окна, завешенные тюлевыми пыльными занавесками. Никому не известно, куда делась сама мадам Анжу и почему помещение ее магазина было использовано для целей вовсе не торговых. На левом окне была нарисована цветная дамская шляпа с золотыми словами «Шик паризьен», а за стеклом правого окна большущий плакат желтого картона с нарисованными двумя скрещенными севастопольскими пушками, как на погонах у артиллеристов, и надписью сверху:
«Героем можешь ты не быть, но добровольцем быть обязан».
Под пушками слова:
«Запись добровольцев в Мортирный Дивизион, имени командующего, принимается».
У подъезда магазина стояла закопченная и развинченная мотоциклетка с лодочкой, и дверь на пружине поминутно хлопала, и каждый раз, как она открывалась, над ней звенел великолепный звоночек – бррынь‐брррынь, напоминающий счастливые и недавние времена мадам Анжу.
Турбин, Мышлаевский и Карась встали почти одновременно после пьяной ночи и, к своему удивлению, с совершенно ясными головами, но довольно поздно, около полудня. Выяснилось, что Николки и Шервинского уже нет. Николка спозаранку свернул какой‐то таинственный красненький узелок, покряхтел – эх, эх… и отправился к себе в дружину, а Шервинский недавно уехал на службу в штаб командующего.
Мышлаевский, оголив себя до пояса в заветной комнате Анюты за кухней, где за занавеской стояла колонка и ванна, выпустил себе на шею и спину и голову струю ледяной воды и, с воплем ужаса и восторга вскрикивая:
– Эх! Так его! Здорово! – залил все кругом на два аршина. Затем растерся мохнатой простыней, оделся, голову смазал бриолином, причесался и сказал Турбину:
– Алеша, эгм… будь другом, дай свои