– Ну, может быть, не снайперша, – согласился Отто, – но точно из женского батальона. Тут у них женский батальон стоял. По тому, как они дрались, все были ведьмами, одна другой лютее.
– Слышал, командир, – Красавчик игриво ткнул Юргена локтем в бок, – а они тут в крепости хорошо устроились, офицеры при женах, а для солдат – женский батальон. Нам бы так! Никакого пуффа не нужно! И все задарма!
Красавчику на женщин было наплевать. Есть – хорошо, нет – еще лучше. Он хотел лишь растормошить внезапно помрачневшего друга. Но Юрген, против своего обыкновения, не подхватил шутку, и Красавчик заткнулся.
– Но эта кудлатая дольше всех лютовала. Уж снег выпал, а она все стреляла. И никто не знает, куда она делась. Может быть, до сих пор где-нибудь здесь в подземелье скрывается. Вот так, – закончил Отто свой рассказ.
О чем думал Юрген? О том, что судил же им черт защищать «чужую» позицию. На «своей», тем более обустроенной собственными руками, каждую кочку знаешь. А на этой, сколько не изучай, все на какие-то неожиданности напарываешься. На фронте только одна неожиданность бывает приятной – это когда твою часть в разгар боевых действий в тыл отводят. От всех других неожиданностей – одни неприятности. Конечно, для русских солдат, которые будут штурмовать крепость, она еще более неизвестна, чем им, но…
– Дома и стены помогают, – сказал в этот момент Брейтгаупт, вероятно, подводя итог рассказу Отто.
„Eignes Dach gibt Mut“
Это сказал Брейтгаупт
«Дом… – протянул про себя Юрген. – Это их дом, он придаст им силу и мужество. А мы здесь чужаки. И судил же черт защищать чужую позицию!» Мысли пошли на второй круг.
– Юрген, посвети! Вот сюда, на стену, – раздался голос Красавчика.
На стене была выцарапана надпись: «Нас было трое, нам было трудно, но мы не пали духом. Мы идем в последний бой и умрем как герои. 23/VII-41». Подписей не было.
– Их было трое, – сказал Юрген.
– Три товарища, – сказал Красавчик.
Брейтгаупт просто кивнул, он не тратил лишних слов. Отто Гартнер был среди них четвертым, он ничего не понял.
Юрген доложил капитану Росселю о результатах рекогносцировки. Формально они отправились в подземную экспедицию по его приказу. Им дали на нее восемь часов, освободив от учений. Но доложил Юрген не формально, а подробно и во всех деталях. Командир, какой бы он ни был, должен представлять истинное положение дел, ведь от его будущих приказов будет зависеть их жизнь. О том, какие приказы может отдавать капитан Россель на поле боя, Юрген хорошо знал. Приказы были убийственными и даже самоубийственными. Юргену это не нравилось. Зато нравилось командованию. Недаром недавно Россель получил очередное звание. А их батальон отправился на переформирование и пополнение.
– Полагаете, русские могут попытаться проникнуть в крепость через подземные коммуникации? – спросил Россель.
– Никак нет, не полагаю, – ответил Юрген, – могут, но не попытаются. Они проникнут в крепость по земле.
Ответ капитану