Окрыленная новыми перспективами, с робостью в мыслях и надеждой в сердце, Надя отправилась на следующей неделе знакомиться со своим первым работодателем. К счастью, Инесса помогла быстро разобраться с незнакомой работой, и скоро Надежда, с удовольствием изучая новое для себя направление, начала самостоятельно вести бухгалтерию. А через год у нее, как у подруги, уже было три постоянных заказчика, с которыми она сотрудничала без особых усилий, имея собственный небольшой доход, на который Сергей не обращал никакого внимания – как и на ее работу.
…Когда Ляля стала подниматься на неокрепшие ножки и, чуть наклонившись вперед, смешно пыталась не только ходить, но и бегать, Надя, мучаясь прохладными отношениями с отцом и матерью, попросила Сергея съездить в Цюрупинск, на материк. Да и не мешало бы, на всякий случай, оформить Ляле украинское свидетельство о рождении. Новая крымская государственность пока только зарождалась, и еще не ясно было – нужны будут украинские документы или нет. Во всяком случае, крымчане, опасаясь новых перемен, делали все, что возможно, – в том числе, регистрировали на материке рожденных в России детей. На самом деле, это была не главная причина. Гнетущее чувство, оставшееся после последней встречи с родителями, не давало Надежде покоя, будто своим замужеством она их предала, отказавшись от устаревшей жизни. Поэтому ей было важно поговорить с ними в привычной для них домашней обстановке, понять, что они думают, и больше не пугать их чуждой для Цюрупинска роскошью. Кроме того, Надя была уверена, что папа с мамой ждали ее, но стеснялись позвать в гости. Значит, надо было ехать самим.
Сергей взял несколько выходных, и они, купив традиционные подарки, направились за перешеек. Надя волновалась, но волнение было ненастоящее, приглушенное. Она переживала больше по привычке, чем по необходимости. Удивили блокпосты, заборы, военные в камуфляже с автоматами, очереди на проверку документов. Многое удивило, будто она действительно попала в новый незнакомый мир, пропустив из-за беременности и родов самые важные события. Как теперь привыкнуть к тому, что родители и брат остались в другом государстве? Разве это правильно? И почему такое чувство, будто она, не вернувшись сразу после перехода Крыма в Россию домой, стала чуть ли не предателем родной страны? Разве она виновата в том, что именно в это время полюбила и вышла замуж в Крыму, который позже стал российским? Впрочем, вопросы были больше риторические: время было сложное, непонятное, неопределенное. По большому счету, никому не было дела до Нади, покинувшей свой город – только ей самой, тщетно пытавшейся разобраться в неразрешимых проблемах.
Она с тревогой ожидала бурной реакции на свой приезд от соседей