3
Смамщение
У Мёрфа покалывало в животе.
Это ощущение, возникшее внезапно посреди субботнего утра, копилось и нарастало весь вечер. Когда Мёрф проснулся в воскресенье утром, ему казалось, будто по его внутренностям путешествует немаленькая компания угрей-мальков. И к вечеру воскресенья ему оставалось только ходить взад-вперёд по крошечному саду перед новым домом, потому что как только он садился, его начинало подташнивать от волнения.
От брата помощи было не дождаться. Когда они пересказали ему странный разговор о «секретной школе», он счёл это уморительным.
– Ооо, тебе нужно будет отыскать секретную платформу, чтобы сесть на волшебный поезд? – расхохотался он, взбегая по лестнице вслед за Мёрфом, который пытался укрыться в своей комнате. – И купить себе палочку в специальной лавке?
– Заткнись, – прошипел Мёрф сквозь стиснутые зубы, закрыл дверь перед носом Эндрю и попытался подпереть её плечом.
Мёрф расслышал приглушённый вопль: «Надеюсь, ты не прячешь там сову!» – а потом ему наконец удалось запереть дверь, и он рухнул на кровать.
Эндрю наслаждался своей шуткой все выходные. Но теперь наступило утро понедельника, и мама разбудила Мёрфа так рано, что ему показалось, будто, спускаясь к завтраку, он вспугнул пару жаворонков. Энди был достаточно взрослым, чтобы самостоятельно ездить в школу на автобусе, так что он всё ещё нежился в постели, слушая радио.
Сонный желудок Мёрфа был совершенно не в настроении переваривать тост, а его сонные волосы не желали причёсываться, но, как бы там ни было, к тому времени, когда большинство из нас только собирается встать с кровати и отправиться в туалет, Мёрфа уже подгоняли в направлении машины.
Видите ли, Мёрф был из тех детей, которых привозили в школу до нелепого рано. Мамина смена в больнице начиналась в девять часов, а ехать было далеко. Так получалось всегда. Уже не первый год все будние дни начинались для Мёрфа с того, что он бродил вокруг школы, будто алчущий знаний призрак.
На самом деле Мёрфу даже нравилось следить за тем, как всё происходит: как появляются ученики, которые разрушают тишину; любил наблюдать, как доставляют молоко, с удовольствием болтал с уборщиками; ему нравилось смотреть, как приходят учителя – далеко не всегда готовые приступить к работе. Казалось, будто он пробрался за кулисы театра до того, как подняли занавес, и разница была лишь в том, что, когда пьеса наконец начиналась, в антракте никто не продавал мороженое – или, если называть это так, как требуют правила, не в антракте, а «на перемене».
Мёрф не отказался бы от мороженого в одиннадцать утра.
Но мы отвлеклись.
– Ну, иди, – подбодрила Мёрфа мама, припарковавшись перед Школой. Она наклонилась к нему и открыла дверь с его стороны. – Смелее!
Мёрф потерянно посмотрел на неё, закинул рюкзак на плечо и выпрыгнул из машины. Завернув за угол, мама посигналила.