– Постмодернизм, – с восхищением повторяла студентка из первого ряда.
– Экспрессионизм, – говорил обозреватель.
– Экспрессионизм, – мечтательно вздыхала студентка из второго ряда.
– Простите, пожалуйста, повторите фамилию новенького прозаика по буквам, – попросил кто-то из задних рядов.
Обозреватель продиктовал по буквам.
– Хочу заверить, – улыбнулся он в конце выступления, – что наш журнал живёт, здравствует и будет жить, несмотря на уменьшившийся в силу разных обстоятельств тираж.
– А какой сейчас тираж?
– Пятьдесят тысяч.
– Всего пятьдесят тысяч? Раньше был, по-моему, миллион!
– Три миллиона было. Зато сейчас у нас самые верные, настоящие ценители отечественной прозы.
– А как выглядит журнал?
– Пожалуйста! – обозреватель вынул из полиэтиленовой сумки журнал, показал.
– Это настоящий? Сейчас такой выходит?
– Конечно.
– А почему обложка не синяя, а бледно-голубая?
– Нам сказали, что синяя экологически вредна.
– Можно поближе посмотреть?
– Пожалуйста, – обозреватель передал журнал сидящим в первом ряду, журнал стали листать, гладить, читать фамилии авторов, заголовки статей, передавали дальше.
– Можете оставить нам этот экземпляр? – робко спросил кто-то из преподавателей. – Для университетской библиотеки?
– Конечно, три экземпляра оставлю… Если б знал, что нужно, взял больше, – и обозреватель вынул из сумки ещё экземпляры журнала, передал в зал.
– А почему Жириновского выбрали? – вдруг громко спросил мужчина с горящим взором, сидящий сбоку.
Обозреватель пожал плечами.
– Я за Жириновского не голосовал, – сказал он. – И родители мои, из Малоярославца, тоже не голосовали за него.
– А почему Шахрай поссорился с Гайдаром? – вскочил другой мужчина с пятнами на лице. – Почему Фёдоров не справился с Геращенко?
– Товарищи, товарищи, у нас литературная встреча, – поднялась с места проректор Гаянэ Хачатуровна.
– Продолжайте, пожалуйста, – улыбнулась она выступавшему.
Тот продолжил выступление, рассказал о прозе Ерофеева, стихах Дмитрия Пригова, повести Марины Палей.
– Если у вас есть вопросы, пожалуйста, задавайте, постараюсь ответить, – закончил он своё выступление, вытер вспотевшее лицо платком и дружелюбно улыбнулся студентке из первого ряда, восхищённо смотревшей на него.
Студентка поднялась, приблизилась к новомировцу, дотронулась пальцем до рукава его джинсовой куртки, прошептала: «Настоящий!» И удалилась на место.
Аудитория дружно поблагодарила выступавшего аплодисментами.
Затем поднялся критик из «Дружбы народов», вернее, выплыл из облака сигаретного дыма, в котором пребывал, стали видны волнистые, чуть с проседью кудри и задумчивый, чуть прищуренный