Не будь я свидетелем такого акта законопослушания, я бы, наверное, призадумалась: а что не так с этим человеком? Ну, перейди ты дорогу на красный хотя бы один раз, ведь транспорта нет, камер видеонаблюдения тоже не наблюдается. Позволь себе, как говорится. Испытай прилив адреналина. Сломай систему, в конце концов!
Но Миша Фрудберг, выслушав той самой тихой осенней ночью мои аргументы, не внял. И спросил:
– А зачем?
Ответа у меня не нашлось. Одним словом он перечеркнул оправдания всех тех, кто потихоньку нарушает правила, не имея для этого никаких оснований.
– А если человек спешит? Он тоже должен стоять и ждать, пока загорится зеленый? – спросила я тогда.
– А если человек спешит, то подобные вопросы его не волнуют. Перейдет и на красный. И даже днем, когда на дороге полно машин.
Несколькими часами раньше я пришла к нему в контору со срочной просьбой. Мне требовалась очень серьезная консультация, и чем больше я углублялась в подробности дела, которым занималась, тем сильнее хмурился Миша. Он корпел над справочниками и зависал в сетевых библиотеках до поздней ночи. Я стала свидетелем того, каким упорным может быть человек, который работает за идею, а не за деньги. А потом он еще и провожать меня до дома пошел. Машину я накануне оставила в автосервисе и с помощью Миши вспомнила, каким чудесным может быть пеший поход по кривому асфальту.
Той ночью, собственно, и зародились между нами теплые приятельские отношения.
Миша Фрудберг занимался частной практикой не так давно. Года полтора примерно. В нотариальную контору, где он, по его словам, «наблатыкивался», возвращаться он не имел ни малейшего желания. И даже став довольно успешным в своей области, все равно не брал с меня плату за оказанные услуги.
Впрочем, не так уж часто я его и тревожила.
– Не женщина, а бомба замедленного действия, – продолжал Миша рассказ о только что звонившей ему Нинель Никифоровне. – Положила на меня свой искусственный глаз. Пару раз звонила, чтобы спросить, как у меня дела. Намекала на совместное рандеву вдоль набережной. Я люблю набережные, но побаиваюсь эту упорную даму. И отказать ей в консультации тоже не могу. На каком основании я это сделаю?
– Скажи, что заболел, – предложила я. – Покашляй в трубку.
– Чревато, – скривился Миша. – Тогда она принесет мне горячее питье со вкусом лимона, а потом будет настаивать на том, чтобы я все выпил до капли.
– Тогда изобрази приступ какой-нибудь.
– Чтобы она приехала делать мне искусственное дыхание «рот в рот»?
Миша, кстати, к своим тридцати четырем годам все еще находился в активном поиске той, с которой хотел бы не только ночь провести, а еще и утром проснуться. Однако к поиску подходил вдумчиво, с расстановкой. Девушек, как перчатки, не менял.
– Миш, когда-нибудь она поймет, что ты завален работой так сильно, что даже не успеваешь ответить на ее звонок, – успокоила я