– Мне нравится испанский юмор. Когда вы шутите, выходит по-настоящему смешно… Народ с таким трагическим мировоззрением, как у вас, не станет смеяться над всякой чушью.
С этими словами он вновь с любопытством уставился на Фалько:
– Иными словами, кто бомбит, тот и цивилизован?
– Да. Сейчас, по крайней мере.
– Однако и вы времени даром не теряли… Вспомните Риф[17]. Там в ход пошел даже иприт.
– В ту пору и мы вели себя как цивилизованная нация. Как ведут себя сейчас итальянцы в Абиссинии.
Кюссен с сигарой в зубах укоризненно покачал головой:
– Никто никогда не будет бомбить рейх.
Фалько пожал плечами:
– Ловлю вас на слове. Хотите пари? Проигравший заказывает ужин в берлинском «Хорхере».
Принимая игру, Кюссен улыбнулся с добродушным лукавством:
– Канар а-ля руанэз[18] и «Мутон-Ротшильд» тридцать второго года?
– Тридцать пятого.
– Идет.
Фалько перевел взгляд на Канариса, которого явно забавлял этот разговор:
– Впрочем, под бомбежку попадет и «Хорхер».
Канарис, внезапно посерьезнев, посмотрел на него пристально и пытливо. Потом засмеялся:
– Мне нравится ваш агент, дорогой адмирал. У него есть характер.
– Говорят. Мне дорога ваша похвала, потому что моему агенту придется работать вместе с вашим, – адмирал показал на Кюссена. – И пока они не будут пренебрегать женами или любовницами, все будет хорошо.
– Я холост и не завожу долговременных связей, но тоже буду об этом помнить, – рассмеялся Канарис.
– Что же касается Герники, нас напрочь не волнуют версии этой истории. Важно то, что Пикассо малюет для павильона на Выставке. – Адмирал ткнул в Фалько черенком трубки: – К тебе это имеет прямое отношение.
– Ко мне?
– Да. И вот этот господин сейчас, не сходя с места, объяснит тебе почему.
И Кюссен – ибо именно его адмирал подразумевал под «господином» – объяснил. Он дружит с Пикассо и видел первые эскизы к картине. Художник работает над ней с начала мая. Это огромное полотно будет выставлено в павильоне Испании на Всемирной выставке. По сведениям из надежных источников, атташе по культуре, некто Ауб, уже выплатил Пикассо 150 000 франков. Заплатили и одной из его любовниц – Доре Маркович, или Доре Маар, – за то, что будет фотографировать все стадии работы. Окончить ее планируют к началу июня.
– Взялись за дело, как видишь, засучив рукава, – заметил адмирал.
Фалько кивнул, осмысляя слова австрийца.
– Да… Однако я все равно не возьму в толк, при чем тут я.
– Пикассо и Лео Баярд – близкие друзья. Они регулярно встречаются, а Эдди Майо даже позировала Пикассо.
– И?.. – выжидательно сказал Фалько.
– Я введу вас в их круг, а это откроет вам доступ к Пикассо. Как вам мой замысел?
– Замечательно. Обожаю, когда меня вводят